Тэлли встретилась с Шэй взглядом и снова обомлела.

– Что они с тобой сделали?

Шэй улыбнулась.

– Кроме того, что сразу бросается в глаза?

– Да… То есть нет. – Тэлли покачала головой. Она не знала, как спросить у Шэй, копались ли у нее в мозгах. – А кто-нибудь из остальных уже…

– Стал красивым? Нет. Я стала первой, потому что от меня было больше всех неприятностей. Ты бы видела, как я брыкалась и кусалась.

Шэй хихикнула.

– Тебя заставили.

– Ну да, доктор К., знаешь, какой противной занудой может быть. Но теперь мне намного легче.

Тэлли облизнула пересохшие губы.

– Легче?

– Ну да. Я же ненавидела эту дыру. Я здесь только потому, что доктор К. хотела, чтобы я пришла и поболтала по душам с дымниками.

– Ты живешь в Нью-Красотауне, – тихо проговорила Тэлли.

Она пыталась отрешиться от красоты Шэй, понять, что прячется за ее огромными прекрасными глазами.

– Да. И я только что веселилась на самом-пресамом замечательном балу.

Тэлли лишь теперь заметила, что у Шэй заплетается язык. Она была пьяна. Может быть, именно поэтому она вела себя так странно. Но она назвала остальных дымниками. Значит, себя она уже не считала одной из них.

– Ты отплясываешь на балах, Шэй? В то время как все остальные заперты в камерах?

– Ну да… вроде бы, – как бы защищаясь, ответила Шэй. – Но ведь… все же это делают… как только похорошеют. Как только Кейбл перестает капать на мозги. – Она перевела взгляд на неподвижно лежащую на полу чрезвычайницу и покачала головой. – Но завтра у нее будет очень-очень гадкое настроение. Вот спасибо вам, удружили.

Со стороны камер послышался жалобный звук сжимаемого металла. Тэлли услышала несколько голосов.

– Да… – протянула Шэй. – Но похоже, завтра тут уже никого не будет и никто не узреет Кейбл в дурном… расположении духа. А кстати… как у вас с Дэвидом?

Тэлли разжала губы, сжала и через силу ответила:

– У нас… все хорошо.

– Вот и здорово. Послушай, ты меня извини, что я так психовала из-за всего этого. Ты же знаешь, как могут себя вести уродцы. – Шэй расхохоталась. – Тебе ли не знать?

– Значит, ты не ненавидишь меня?

– Не говори глупостей, Тэлли!

– Я так рада это слышать.

Но конечно, на «благословение» Шэй не стоило обращать внимание. Это было вовсе не прощение. Просто Шэй промыли мозги.

– Ты мне так помогла – тем, что вытащила из этого гадкого Дыма.

– Не может быть, чтобы ты в это верила, Шэй.

– Что ты имеешь в виду?

– Как ты могла так быстро начать думать по-другому?

Шэй снова расхохоталась.

– А мне для этого хватило одного горячего душа. – Она протянула руку и потрогала волосы Тэлли – слипшиеся и спутанные после двух недель походной жизни и длительных перелетов. – Кстати, о дýше… Вот тебе бы он сейчас совсем не помешал.

Тэлли часто заморгала. Горячие слезы навернулись ей на глаза. Шэй так страстно мечтала сохранить свое лицо и жить вне города по своему разумению. Но эту мечту вытравили из нее.

– Я не хотела… предавать тебя, – тихо-тихо проговорила Тэлли.

Шэй оглянулась через плечо, повернулась к Тэлли и улыбнулась.

– А он не знает, что ты работала на доктора Кейбл, да? Не бойся, Тэлли, – прошептала она, приложив тонкий пальчик к губам. – Я никому не проболтаюсь про твой маленький уродский секрет.

Тэлли с трудом сглотнула подступивший к горлу ком, гадая, все ли теперь известно Шэй. Может быть, доктор Кейбл всем растрепала о том, что она наделала.

Вдруг послышался звон. Он исходил от электронного блокнота, валявшегося на полу рядом с Кейбл. Мигал огонек, требовался ответ.

Тэлли проворно подняла блокнот и подала его Шэй.

– Поговори с ними!

Шэй ошеломленно заморгала, но все же нажала на кнопочку и проговорила:

– Алло, это я, Шэй. Прошу прощения, нет. Доктор Кейбл занята. Чем занята? Ну… это сложно сказать… – Она нажала кнопку отключения микрофона. – Тебе не пора начать спасение людей или еще что-то в этом роде, а, Тэлли? Ведь ваша маленькая шалость задумана ради этого, да?

– Ты останешься здесь?

– Ага. Тут весело. Ты не думай: я теперь красотка, но я не превратилась в полную зануду.

Тэлли метнулась мимо Шэй в комнату. Две двери уже были сорваны с петель, свободу обрели мать Дэвида и еще кто-то из дымников. Они были одеты в оранжевые комбинезоны, лица у них были какие-то застывшие, сонные. Дэвид трудился над третьей дверью, просунув лапы домкрата в небольшую щель на уровне пола.

За окошечком на одной из дверей Тэлли увидела вытаращенные от изумления глаза Кроя. Она бросилась к этой двери и подвела под нее домкрат. Устройство загудело, и толстая металлическая пластина со скрежетом поползла вверх.

– Дэвид, наверху, похоже, знают, что тут что-то происходит! – крикнула она.

– Ясно. Но мы почти закончили.

Домкрат Тэлли проделал в металлической двери щель, но она не была достаточно широкой. Тэлли переставила приспособление, и металл снова взвыл от напряжения. Довольно скоро опыт, набранный при поднятии рельсов, дал о себе знать, и в двери появилось отверстие размером с собачий лаз.

Из дыры высунулись руки Кроя, потом – голова. Он извивался, выбираясь из камеры, и оранжевая ткань комбинезона рвалась об острые, зазубренные края лаза. Мэдди схватила его за руки и вытащила.

– Больше никого не осталось, – сказала она. – Пошли!

– А папа? – вскричал Дэвид.

– Мы не сможем ему помочь, – бросила Мэдди на бегу и выскочила в коридор.

Тэлли и Дэвид испуганно переглянулись и бросились следом.

Мэдди уже бежала по коридору к лифту, таща за собой Шэй. Та нажала другую кнопочку на пульте переговорного устройства блокнота и проговорила:

– Подождите секундочку, кажется, она возвращается. Не отключайтесь.

Она хихикнула и снова нажала кнопку беззвучного режима.

– Захватите Кейбл! – крикнула Мэдди. – Она нам понадобится!

– Мама! – Дэвид побежал за ней.

Тэлли бросила взгляд на Кроя, на неподвижно лежащую Кейбл. Крой кивнул, и они схватили Кейбл за руки и поволокли по гладкому полу. Они бежали трусцой, и подошвы туфель-липучек Тэлли отчаянно скрипели.

Когда все поравнялись с лифтом, Мэдди ухватилась за воротник доктора Кейбл и, оторвав ее от пола, приподняла так, чтобы голова чрезвычайницы оказалась на уровне считывающего устройства. Жестокая красотка негромко застонала. Мэдди осторожно приоткрыла один ее глаз. Кабина лифта ответила мелодичным звоном, и ее двери открылись.