– А-а-а, – протянул Сергей.

Он еще хотел что-то спросить у собеседника по поводу благосклонности Фортуны, но в этот момент таксист подвел к ним еще двоих: узбека в черной кожаной куртке с саквояжем и еще какого-то дорого одетого небритого мужика, от которого попахивало перегаром. Ни у кого из них не было багажа.

Они сели в серую «Волгу», на каких в Советском Союзе возили начальников среднего звена. Узбек занял переднее место, а Сергей оказался зажат на заднем сиденье между небритым и игроком.

Едва машина выехала из аэропорта, как Павел начал сетовать, как чуть не сорвал большой банк в казино.

– Представляете, в Монте-Карло появилась новая игра. Называется короткий покер. Во всех казино даже про рулетку забыли, публика сплошь и рядом рубится в короткий покер.

– Покажи, – хриплым голосом сказал небритый.

– Увы, карт нет, – посетовал Павел.

– У меня есть.

Небритый порылся в карманах плаща и извлек запечатанную колоду.

– Серёга, сумку расправь, чтобы карты не скатывались. На тебя сдавать?

– Я вообще-то не играю. Больше по выпивке прикалываюсь, – признался Коршунов.

– А у тебя есть что выпить? – спросил дрожащим голосом небритый.

– Только коньяк. А посуда найдется?

Водила протянул через спину пластиковый стаканчик.

Освободившись от коробки с коньяком, сумка значительно опустела и стала представлять удобное поле для карточной игры.

Щетинистый мужик и Сергей дважды опрокинули в себя по сто граммов. Павел лишь чуть-чуть пригубил коньяк, а узбек, сославшись на запрет Корана, вообще от выпивки отказался.

– Правила очень простые, – стал объяснить прилетевший из Монте-Карло. – Каждому раздается по две карты. Высшая карта – валет, потом идет девятка, потом – туз. Высшая комбинация – два валета. Но вскрывать карты можно, лишь когда в игре останутся два игрока. Ну как, попробуем?

Павел раздал карты. Сергею пришли десятка и туз одной масти. Двадцать одно очко. Когда все открылись, оказалось, что его комбинация высшая.

– А может быть, на интерес сразимся? – неожиданно предложил Павел. – Чего картами зря шелестеть. Они азарт любят.

Коршунов и сосед слева выпили еще по одному стаканчику.

– Николай Павлович, – представился небритый. – Я директор завода из Подольска. Вчера вечером замминистра в Акапулько на отдых провожали, вот и перепил в ресторане.

– А я Абдулла, – назвался узбек. – Только что семью в Эмираты отправил. У меня свой ресторан на Ленинском проспекте.

– А я Сергей Коршунов. Журналист из Томска.

Его профессия, похоже, разочаровала попутчиков. Ведь они были солидными людьми, а он всего-навсего жалкий писака. Но карты были уже розданы, и надо было играть.

Сергею снова повезло, ему пришли два туза. Николай Павлович дал под него пятьсот долларов. Остальные паснули. Коршунов решился: была не была! Даже в случае проигрыша у него оставалось еще триста пятьдесят долларов, которых бы с лихвой хватило на билет до Томска. Он достал из внутреннего кармана пиджака пять стодолларовых купюр и кинул их на сумку.

– Вскрываюсь. У меня двадцать два!

– Черт возьми! – выругался директор завода и бросил на импровизированный стол две десятки. – Вам явно везет, молодой человек. Может быть, дадите старику отыграться?

– С удовольствием! – ответил Сергей и попросил Павла еще раз сдать карты.

Перед игрой они снова выпили с небритым за победу.

Коршунов посмотрел в карты и чуть не ахнул. У него на руках было два валета – высшая комбинация. Он дал под Палыча сто баксов, тот забил и еще добавил триста под Абдуллу. Узбек подумал, повертел в руках карты и кинул на кон вначале триста, а потом еще тысячу долларов.

Павел сбросил карты, сославшись на отсутствие средств.

Сергей, недолго думая, забил его тысячу:

– Вскрываемся. У меня…

– Спокойно-спокойно, – перебил его директор. – Я пока из игры не вышел. Вы должны что-то дать под меня.

– Но Николай Павлович, у меня почти не осталось денег. А карта! Если бы вы знали, какая у меня карта!..

– Ничего не поделаешь, Серёжа, таковы правила игры. Сколько ты даешь под меня, сынок?

Коршунов порылся в карманах и достал еще три стодолларовых купюры.

– Это мои последние деньги! – бросил он их на кон. – Палыч, пожалуйста, вскройся. Иначе мне не на что будет улететь домой! – взмолился он.

– Не могу, сынок! Игра есть игра. У меня тоже хорошая карта. Я забил твои триста, Серёженька, и еще дал под тебя, Абдулла, двести.

– Я забил твои двести, директор. И даю под тебя, журналист, еще тысячу! – узбек небрежно перекинул на заднее сиденье купюры.

Коршунов заметался:

– Паша, займи мне денег! Мы обязательно у него выиграем! Ты посмотри только на мои карты!

Игрок из Монте-Карло демонстративно вывернул свои пустые карманы.

– Палыч, займи хоть ты! – разгоряченный Сергей повернулся к соседу слева.

– Я же в игре, Серёжа! Ты будешь давать под меня?

– Мне нечего давать!

– А может быть, у тебя есть рубли или евро? Так мы их возьмем по текущему курсу Центрального банка, – исподволь спросил узбек.

– Нет у меня больше никаких денег!

– А золотишко, камушки. Брюлики разные там? – Абдулла не хотел упускать возможность поживиться.

– Только куртка и пиджак! – обрадовался Сергей возможности поставить на кон вещи. – Они тысячу долларов точно стоят!

Он уже стал снимать с себя почти новую фирменную куртку, но узбек ласковым движением руки остановил его порыв:

– Не надо, дорогой, мы же не жулики! Жалко, что ты выходишь из игры…

Сергей сидел красный как рак, и до него только сейчас стал доходить смысл происходящего.

«Это же все постановка! Никакие они не случайные попутчики, а профессиональные шулера. Привокзальные каталы! Раздели меня, как лоха. А куда дернешься, когда и справа, и слева, и спереди четверо бандитов? Ну ты и влип, дружище!»

Актеры из Шереметьева решили довести постановку до конца.

– Слушай, Абдулла. У меня с собой тоже нет таких денег. Но если ты согласишься прокатиться со мной до Подольска, то там я найду их. И мы с тобой сможем сыграть по-крупному. Ну как, согласен?

Узбек, конечно же, принял предложение.

Сергея они высадили, даже не довезя до метро.

– Там за поворотом «Речной вокзал». Дойдешь, – совсем нелюбезно сказал шофер.

Коршунов было потянулся за недопитой бутылкой. Но «директор» притянул ее к себе.