— Валя…

— Нет, лучше бы я этого не знала, не видела, не слышала… Мне всегда было жаль старика Истомина. Мне и сейчас его жаль, несмотря ни на что. И что вы ко мне привязались вообще! — крикнула она и быстрым шагом заторопилась к подворотне.

Коваленко беспомощно оглянулся на свою машину, а потом побежал вслед за Валей.

— Вы думали, если покажете, насколько плох мой муж, то на его фоне лучше будете выглядеть вы? — с досадой бросила она на ходу. — К черту… идите к черту!

— Валя! — Он схватил ее за руки, повернул к себе. На миг их глаза встретились. Его — светло-серые, со светлыми ресницами, простодушные и ясные, и ее — темные, тоскливые, мрачные… Потом она отвела взгляд в сторону. — Вы не понимаете, Валя… Я хотел доказать вам, что все в вашей жизни хорошо, что вы замечательный, талантливый человек и только происки всяких недоброжелателей мешают вам. Валя, все хорошо!

— Я и без вас знаю… — пробормотала она.

— Вернемся, я вас отвезу обратно. Вам куда?

— Мне? — Она задумалась. — Вот что, Герман, отвезите меня в библиотеку. Там есть принтер, и надеюсь, Леонарда Яковлевна позволит им воспользоваться.

— Зачем вам принтер?

— Затем, что у меня его нет, а мне надо кое-что распечатать. Много.

— Много? — переспросил Герман с улыбкой. — Валя, я видел тот принтер — это дряхлое создание едва ли способно на многое. Вот что, поехали ко мне… У меня хороший лазерный принтер, он за несколько минут сделает всю работу. Ну чего вы боитесь?

— Я ничего не боюсь! — с вызовом произнесла она. — К вам, так к вам…

Однокомнатная квартира Коваленко блистала чистотой и порядком — разительный контраст с жилищем Истомина, в котором Валя только что побывала. Все просто, скромно, из излишеств — только множество разнообразных светильников.

— Вы один здесь живете? — спросила Валя, заходя в комнату.

— Да… Купил эту хибарку год назад. Раньше я жил с младшей сестрой и мамой. Потом сестра вышла замуж, а мама умерла.

— Мне жаль… Однако вы скромничаете — какая же это хибарка? — сурово произнесла Валя, задрав голову к темно-синему потолку, на котором расположились плеяды маленьких фонариков — звездное небо да и только!

— Чего-нибудь выпьете? У меня есть красное вино… — сказал Коваленко, пропустив ее шпильку мимо ушей. Он включил компьютер на столе, запихнул стопку листов в устройство для подачи бумаги. — У вас дискеты?

Она вынула из сумочки стопку дискет.

— Давайте ваше вино… — махнула она рукой и села прямо на мягкий ковер, поскольку стульев здесь не было вовсе.

— Минутку, сейчас запущу…

Негромко застрекотал принтер. Пока он работал, Коваленко принес бутылку, разлил вино в бокалы.

— За что?

— За вас, конечно, — вздохнул он. — А вообще — только не подумайте, Валя, что я к вам пристаю и все такое… Но давайте на «ты», а? Так проще.

Она улыбнулась.

— Ты как догадался, что Истомина подкупили? — тут же спросила она.

Никак. То есть мне с самого начала все это показалось подозрительным. Старик сроду нас не критиковал — мы же его хлеб! И потом, он ведь лебезил перед всеми, кто работал в библиотеке, даже перед гардеробщицей…

— Ну да… — задумчиво пробормотала Валя, пробуя вино. — Я тоже об этом думала… Конечно, не такой уж у меня талант, как у Маргарет Митчелл, но Истомин раскритиковал меня в пух и прах. Теперь понятно, что им руководило.

— У тебя занижена самооценка, Валя. Если бы ты была хоть немного уверена в себе, тогда бы ты с самого начала взяла его слова под сомнение.

— Ну теперь это никакого значения не имеет — рукописи-то у меня взяли!

— Я в тебя верил!

— Но ты же ни строчки не прочитал из того, что я сочинила!

— И что из того? Говорю же — я в тебя верил. Вот я и подступил к старику, стал его расспрашивать, а он проговорился. О том, что Илья заплатил ему за отрицательную рецензию. Потом Истомин испугался, стал юлить, но я пообещал ему вдвое больше, если он расскажет тебе всю правду. Ты должна была ее знать! Слушай, что он за чудовище, твой муж?

— Он не чудовище, — пожала она плечами. — Он любит меня и одновременно ненавидит. Не знаю, чего в его чувствах ко мне больше.

— Любит и ненавидит… — эхом повторил Герман. Валя внимательно на него посмотрела.

— Ты был женат? — неожиданно спросила она. — И сколько тебе лет?

— О, профессиональный вопрос сочинительницы любовных историй… Отвечаю по порядку. Нет, женат я не был. Мне некогда было. Мне тридцать три. Тебе может показаться это подозрительным — вы, женщины, всегда ищете подвоха там, где его нет, но мне действительно было некогда.

— Как это?

А вот так… — Герман встал, положил в принтер еще пачку бумаги, вставил следующую дискету. — Мы росли без отца. После армии я пошел работать, потом, когда сестра немного подросла, я позволил себе поступить в институт, на вечернее… Потом мама вздумала хворать — она у меня была дамой капризной, и мы с сестрой ухаживали за ней по очереди. Я, что называется, бывший маменькин сынок.

— О, самый непривлекательный тип мужчин! — засмеялась Валя. — Замечательное вино, налей-ка мне еще…

— Нет, у меня были серьезные отношения, и дело почти до свадьбы дошло, но… как-то не получилось, — продолжил Герман. — Если вздумаешь бросить своего мужа, обрати внимание на мою кандидатуру. Я все умею, все могу. Честное слово! Я даже вязать умею…

— Правда? — удивилась Валя. Она хотела было сказать, что с Ильей у нее все кончено и что есть у нее другой человек, который ей дороже жизни, но почему-то передумала. Не стоило делиться самым сокровенным с почти незнакомым человеком.

— Да! У меня хорошая работа и вполне нормальный характер… Чем я не жених?

— Я подумаю, — пообещала, улыбнувшись, Валя. Весь разговор напоминал шутку. — Хотя почему ты это говоришь мне? Вон Наталья, бывшая моя коллега, хоть сейчас готова под венец!

— Ты опять про Наталью! — возмутился Герман. — Ты думаешь, мне все равно, на ком жениться? Мне нужна только одна — девушка с зелеными глазами…

«Это не про меня, — решительно подумала Валя. — Во-первых, девушкой назвать меня трудно — я дама в возрасте, а во-вторых, глаза у меня не зеленые, а болотного цвета!»

Тем временем принтер закончил свою работу.

— Уф, я даже начал бояться, что бумаги не хватит! — сказал Герман, складывая стопки крест-накрест. — Слава богу, что были кое-какие запасы… да ты, Валя, графоманка — вон сколько рукописей получилось!

— Раз, два, три, четыре, пять… — кончиками пальцев перебрав стопки, посчитала она. — Ну да, пять романов. Да, я такая графоманка! Одно только странно…

— О чем ты?