Мне уже порядком надоело удивляться, поэтому слова Зои вызвали лишь горечь.

— С чего вы взяли, что я могу повлиять на решение артанского князя? — жестко спросила я. — Только, пожалуйста, не говорите снова про любовь. Любви мало, когда дело касается наделенных властью.

С чего она вообще решила прийти ко мне?! Я наложница, рабыня без права голоса. Глухое раздражение, поднимающееся в груди, заставило меня сжать кулаки.

— Вы должны стать его женой!

Что за чушь?!

Первым порывом было рассмеяться. Она что, издевается?! Вгляделась в лицо княжны, но в темных глазах не увидела ни издевки, ни лукавства. Только надежду и уверенность влюбленной девчонки, и мне вдруг стало не до смеха.

Только теперь я поняла, кого она мне напоминает. Роуз. Подруга тоже была такой мечтательницей, с верой в любовь и бесконечное счастье. Именно она говорила, что кто-то женится на мне по любви, а сама вздыхала по гвардейцу ее светлости.

Вот только потом мы обе стали разменной монетой в руках врага. Я стала вещью, а Роуз… Даже не знаю, что с ней сейчас. Что с ней стало после того, как…

Затаенный гнев вспыхнул в груди, руки зачесались схватить вазу со столика и швырнуть в княжну. За то, что осмелилась быть на нее похожей. За то, что напомнила о случившемся. За то, что сейчас говорила мне!

Нужно быть совсем идиоткой, чтобы такое предложить.

Я — жена Кейна?! Абсурд! Я и так его собственность. Принадлежу ему целиком и полностью.

Но если бы он предложил выйти за него замуж, что бы я ответила? Разделила бы с ним свою жизнь?

Жизнь, которая больше мне не принадлежит.

Тряхнула головой, прогоняя наваждение. О чем я думаю? Зои сказала глупость, а я ее в этом поддерживаю!

— Это невозможно. — Мне стоило немалых усилий сохранить прохладный тон.

— Почему? — выдохнула княжна. — Вы его не любите? Тоже не хотите этого?

Люблю. Очень сильно. Но Зои не тот человек, кому я в этом признаюсь.

— Достаточно! — Это прозвучало резко, резко и холодно, хотя внутри меня бушевало пламя. — Что я чувствую, не ваше дело. Я не могу повлиять на мнение Кейна, так что вы обратились не по адресу.

Глаза Зои гневно сверкнули.

— Можете, но не хотите! — воскликнула она. — Просто не хотите мне помочь. Для Кейна Логхарда все возможно, а в ваших руках ключ от его сердца. Стоит только захотеть, и он будет вашим. Поэтому вы либо обманываете меня, либо обманываетесь сами.

— Уходите! — Я указала ей на двери, наплевав на этикет и на то, что передо мной княжна. И пусть она хоть трижды невеста Логхарда! — Немедленно!

Княжна окинула меня презрительным взглядом, сложив руки на груди.

— Вы трусиха, Амелия Сингтон. — Развернувшись, Зои направилась к двери. — Подумайте над моими словами.

— Прощайте.

Надеюсь вас больше никогда не увидеть!

Это же надо такое придумать, чтобы я просила Кейна на мне жениться и освободить девчонку от обязательств. Она вообще в курсе, что по артанским традициям у него может быть хоть десять жен? Нет, иначе бы не несла такую чушь.

Стоило двери закрыться, я сосчитала до десяти, выжидая, пока княжна завернет за угол, а потом все-таки схватила вазу и изо всех сил швырнула ее в стену.

Даже толстый ворс ковра ее не спас, она треснула, и осколки, прозрачные, будто капли, со звоном разлетелись по комнате. Зачем-то шагнула к стене, хотя понимала, что утраченного уже не вернуть. Видимо, слишком резко, потому что в глазах потемнело. Меня замутило, и мир вокруг разбился на части вслед за вазой.

— Госпожа Амелия! Госпожа Амелия! — Голос Дары доносился так, словно нас разделяла толща воды или завал из камней, хотя я чувствовала тепло ее рук на своих плечах. — Что случилось? Пожалуйста, ответьте!

Как будто я могла. Язык не слушался, а мир продолжал раскачиваться, правда, все медленнее. Приоткрыв глаза, я увидела над собой непривычно взволнованную служанку.

— Что она вам сделала?

Дара дважды повторила вопрос, прежде чем я смогла ответить:

— Ничего.

— Тогда почему вы лежали без сознания? И почему разбита ваза?

Голос служанки наконец-то обрел нормальное звучание, настойчивое жужжание в ушах резко прекратилось, перед глазами больше не плавали разноцветные круги. А вот признаваться в своей вспышке гнева было жутко стыдно.

— Я случайно ее задела.

М-да, и случайно кинула в стену.

Но Дара не спешила уличать меня во лжи. Наоборот, ее брови сошлись на переносице, а взгляд стал еще более напряженным. Не хватало только, чтобы служанка решила, что у меня не в порядке с головой!

Я попыталась подняться, но она мне не позволила, мягко надавив на плечо. А затем потянулась за забытой на диване лампой.

— Лежите, я позову лекаря.

Ой нет! Дойдет до лекаря, дойдет и до Лилы. У нее же нет секретов от Кейна, а мне необходимо для начала разобраться во всем самой.

— Не нужно! — Я схватила служанку за запястье и добавила мягче: — Все нормально. У меня просто закружилась голова. Со мной такое случается.

Силы быстро возвращались, и теперь я чувствовала себя по-настоящему глупо. Особенно потому, что приходилось снова лгать, но сейчас главное быть убедительной. Очень убедительной. Я даже не могла объяснить, почему это так важно. Просто чувствовала.

— Вы уверены? — переспросила Дара, хотя, судя по пристальному взгляду, которым служанка окинула меня с ног до головы, она до сих пор считала, что мне нужна помощь.

— Да, плохо спала ночью, а разговор с княжной… был непростым и полностью меня вымотал. Поможешь подняться?

Дара тут же протянула мне руки и, когда я встала, поддерживала под локоть до самой спальни. Впрочем, это было лишним: голова больше не кружилась, не болела, вообще ничего не болело.

Сейчас я чувствовала себя совершенно нормально, если бы не сам факт обморока.

Это меня и волновало. Если не сказать больше — пугало. До дрожи, до холодка в груди, до кома в горле.

Потому что я всегда отличалась отменным здоровьем. Даже после падения в ледяную реку отделалась лишь насморком, но мать тогда быстро поставила меня на ноги.

А сейчас все изменилось. Сонливость, накатывающая слабость и эти странные вспышки ярости. У меня, которая всегда гордилась своей сдержанностью!

Что со мной происходит? И почему?

Из-за жары? Нет, вряд ли. Хоть артанская зима и напоминала днем нифрейское лето, ночью все равно становилось прохладно, и приходилось кутаться в покрывало.

Из-за еды? Вполне вероятно. По моей просьбе повар перестал готовить острую пищу, потому что мой желудок слишком бурно на нее реагировал. Но фрукты и сладости все равно были для меня непривычными. А если бы туда попытались добавлять медленнодействующий яд, Кейн со своим даром уже знал бы об этом.