Первые восемь лет жизни Лоуренса прошли в скитаниях по Шотландии и Британии. Странствования семьи случайно привели ее в Оксфорд. Здесь Лоуренс поступил в школу со знанием французского языка, которое он приобрел, еще будучи ребенком, и с большим запасом сведений, почерпнутых из книг. У него были хорошие способности, и уже в возрасте шести лет он читал газеты и книги.

«Школа, — говорил он впоследствии, — была бесполезным и отнимавшим много времени занятием, которое я ненавидел от всей души». Школьные уроки были пустяком в сравнении с чтением на трех языках, которыми он уже овладел, и археологией, которая в то время была его детской страстью. Он выискивал обломки римской и средневековой посуды и один совершал далекие поездки на велосипеде, чтобы собрать остатки старинной церковной утвари или же сфотографировать замки. Изучение им средневекового искусства было связано с изучением оружия и привело к новой страсти — изучению военного искусства.

Еще будучи школьником, Лоуренс проводил каникулы в поездках по Франции, где усердно посещал соборы и замки, путешествуя налегке и почти без денег. На протяжении ряда лет он осмотрел во Франции, Англии и Уэльсе все замки XII столетия. Увлечение военной архитектурой пробудило в нем интерес к изучению осадных операций, а затем и военных походов, частью которых эти операции являлись.

Воображение Лоуренса захватила тема крестовых походов, но его симпатии были на стороне противников крестоносцев. Самая идея крестовых походов, или, вернее, идея, лежавшая в их основе, произвела на Лоуренса сильное впечатление, породив мечту о крестовом походе, во главе которого он представлял самого себя. Естественно, что ему мечталось о крестовом походе в его новой форме, т. е. для освобождения нации от рабства. При этом нацией, нуждавшейся в освобождении и взывавшей о помощи, ему казались арабы, к которым он проявлял большой интерес.

Таким образом уже очень рано у Лоуренса появилось предчувствие своей миссии, хотя и в смутной форме. Это усилило его интерес к военной стороне истории и археологии. Он начал изучать историю войн и в особенности войн, которые порождались восстаниями. Он углубился в изучение этого вопроса, читая все, что только мог достать.

Когда ему было около 20 лет, Лоуренс в силу личных обстоятельств внезапно решил приобрести военный опыт и некоторое время служил в войсках. Это дало ему возможность заметить впоследствии разницу между довоенной и послевоенной армиями, особенно в отношении пьянства, грубого поведения и обращения. Однако стеснения военной службы являлись для него обременительными и усилили его замкнутость.

В школе он попытался добиться права на получение стипендии по математике, но последующее пресыщение этим предметом заставило его незадолго до того, как ему исполнилось 20 лет, переключиться на изучение истории. Через шесть месяцев он держал экзамен на право получения стипендии по историческим наукам, но «срезался». В следующий раз он все же получил стипендию в Оксфорде. В колледже он прожил один учебный год, все же остальное время своей десятилетней учебы жил дома.

В своих занятиях Лоуренс проявил полную самостоятельность. Он решил сдать зачет по историческому факультету, но как на рекомендуемые пособия, так и на необходимость аккуратного посещения установленных занятий мало обращал внимания. Чтение непрерывно расширяло его кругозор и пробудило в нем интерес к ряду не имевших отношения к его курсу вопросов, начиная от средневековой поэзии и кончая современной стратегией. Иногда он забирал из Оксфордской библиотеки сразу по шесть книг, записывая их и на себя и на своего отца.

Однако подобный метод изучения не совпадал с требованиями университетского курса. Но Лоуренсу повезло в том отношении, что он выбрал Оксфорд, а не более современный университет. Ввиду его пренебрежения к изучению обычного курса, Лоуренсу было предложено защитить диссертацию по какому-либо специальному вопросу. Он выбрал «Влияние крестовых походов на средневековую военную архитектуру Европы».

По этой теме Лоуренс уже имел богатый запас знаний, приобретенный им во время посещений замков Франции и Англии. Теперь, прежде чем представить свою дипломную работу, он решил использовать каникулы для осмотра замков крестоносцев в Сирии, а также для исследования остатков древнего племени хидтитов, культуру которых он изучал вместе с д-ром Хоггартом. Лоуренс был знаком с Хоггартом еще до того, как задумал совершить свое путешествие в Сирию. «Я[78] обратил на себя его внимание тем, что организовал залы средневековой утвари в Ашмолин». Когда Лоуренс вынашивал идею использования своих каникул в Сирии, Хоггарт предостерегал его, указывая, что лето является плохим временем для подобного путешествия и что потребуются значительные расходы на носильщиков и лагерное оборудование. Лоуренс на это возразил, что он собирается идти пешком и один, а это обеспечит ему гостеприимство в тех деревнях, через которые он будет проходить. «Возможно также, — допускал он в дальнейшем, — что это приведет к моему немедленному аресту недоверчивыми турецкими властями, но лорд Керзон выхлопотал для меня у турецкого правительства открытое письмо к своим губернаторам в Сирии с просьбой оказывать мне всяческое содействие. Это, несомненно, будет довольно пикантным паспортом для бродяги, странствующего по Сирии».

Но даже и при таких условиях это путешествие было рискованным. Тем не менее, оно закончилось успешно. Лоуренс прошел пешком по той стране, по которой 10 лет спустя пронеслась кавалерия Алленби, на которой находился сам наш герой. После посещения и фотографирования в деталях более 50 развалин замков Сирии он направился в Литнаб, где собрал коллекцию печатей хидтитов, а затем свернул на восток через долину Евфрата.

Первые навыки разговорного арабского языка Лоуренс приобрел, будучи еще в Оксфорде, и расширил их практикой разговоров в сирийских деревнях, где он обычно останавливался на ночлег. Для человека, более избалованного комфортом, гостеприимство, которое он встречал в этих бедных жилищах, было бы в тягость, но для Лоуренса оно являлось лишь интересным. Он не просил ни европейских напитков, и, вопреки европейским предубеждениям, свободно пользовался руками. Хотя Лоуренс и выглядел мальчиком, однако в его манере было что-то такое, что привлекало внимание арабов и более наблюдательных европейцев, с которыми он встречался.

В конце путешествия Лоуренса близ Евфрата какой-то турок, пошел за ним следом, приняв его дешевые медные часы за золотые. Выбрав удобный момент, он бросился на Лоуренса и повалил на землю, пытаясь выстрелить в него из его же револьвера. Однако турок просчитался, так как Лоуренс успел спустить предохранительную чеку, прежде чем турок вступил с ним в борьбу. Лишь случайное вмешательство пастуха не позволило нападавшему размозжить голову Лоуренсу. Спасшийся от смерти Лоуренс с сильной головной болью пошел в ближайший город и не успокоился до тех пор, пока не добился помощи турецкого полицейского, который и привел обратно в деревню нападавшего. После продолжительных переговоров бандит сдался, и его «добыча» была отобрана.

Однако этот случай не отбил у Лоуренса охоты к странствованиям в одиночестве. Он был захвачен образом жизни бедуинов. Пустыня «проникла» в его кровь, так же, как и малярия.