Она цеплялась за торчащий сучок и пыталась удержаться на несущемся вниз плоту. Ее мысли перескакивали с одного на другое. Ее ужасало то, что происходило вокруг.

Вода внезапно превратилась в стремительный поток, который нес их вперед с большой скоростью. Немного успокоившиеся женщины и дети вновь начали подвывать. Хатия их понимала. Она и сама ощущала липкий страх, который сковывал горло холодными кольцами. 

Она цеплялась за плот, а перед глазами стоял отчаянный взгляд дочери. Хатия зажмурилась и выдохнула. С ее девочкой все будет в полном порядке. Она стала такой сильной. С ней почти все мужчины племени. И Борг. Если никто не захочет защитить ее в случае опасности, то уж Борг обязательно придет на помощь.

Хатия видела, как этот мужчина смотрел на ее дочь. Казалось, его взгляд никогда не покидает ее фигуру. Стоило Амии попасть в поле его зрения, как весь остальной мир терял для Борга значение.

Это было хорошо.

Сама она когда-то давно была очарована Мого. В юности мечтала о своей семье. Часто представляла, как будет любить своих детей, как станет подавать мужу еду, как будет встречать его с охоты и гордиться силой, смелостью, удачливостью. Все девушки в племени думали об этом. Любой разговор рано или поздно переходил на обсуждение мужчин и семейной жизни.

О детях говорили редко. Чаще всего роды воспринимались женщинами как обязательное и страшное событие. Неудивительно, ведь многие во время рождения новой жизни умирали. Именно по этой причине каждая беременность воспринималась как длительная болезнь, в конце которой ждет либо выздоровление, либо смерть.

Наверное, поэтому некоторые женщины не любили своих детей. Они воспринимали их как прошедшую мимо угрозу. Да, им повезло, они выжили, но каждая помнила, насколько страшно им тогда было, и этот страх переносился на ребенка, превращаясь в злость и нелюбовь.

Хатия и в этом отличалась. Когда она поняла, что носит в своем теле ребенка, то безумно обрадовалась. Стоило ей подумать о нем, как что-то внутри счастливо замирало. Конечно, она знала, что может умереть – такое случалось очень часто, – но это ее мало волновало. Ее восхищало, что она может подарить жизнь человеку. Это казалось ей чем-то невероятным. Своя жизнь по сравнению с этим выглядела чем-то незначительным.

Когда Амия подросла, Хатия вдруг поняла, что больше не испытывает по отношению к Мого никаких особых чувств. А ведь в самом начале ее сердце замирало рядом с ним. Мого казался тогда таким взрослым, серьезным и притягательным. Но потом она стала замечать в нем то, что ей не нравилось.

Несмотря на все это, она не собиралась что-то менять, покорно продолжая выполнять обязанности жены. Кроме того, Хатия не была глупа и понимала, что ей повезло. Мого был вождем. Он пользовался уважением в племени, и это уважение распространялось на нее и на ее ребенка, что было более важно. Они с Амией могли есть сколько угодно. Им не нужно было работать больше остальных. В общем, такая жизнь полностью устраивала Хатию. Хотя она и понимала, что в ней есть что-то неправильное.

Когда Амия заболела, это был настоящий удар. Хатия знала, что за этим последует. Если человек не приходит в себя некоторое время, то его уносят за пределы племени. Таков обычай. Тот, кто серьезно заболел, считается почти мертвым. Никто не хочет кормить мертвеца или тратить свое время, ухаживая за ним.

Хатия не могла поверить, что подобное случилось с ее ребенком. А еще она не могла позволить, чтобы ее девочку съел какой-нибудь хищник. Каждый раз, думая об этом, Хатия едва не задыхалась от паники и ужаса.

Она пыталась убедить Мого оставить их ребенка. В конце концов, ей казалось, что вождю нравилась Амия. Девочка родилась умной и смышленой, сильной телом и невероятно красивой. Однако всего этого все равно оказалось недостаточно.

Четыре года им пришлось жить в ужасных условиях. Хатия не собиралась оставлять своего ребенка, пусть тот и болел.

Какое же счастье обрушилось на нее, когда Амия пошла на поправку. Это было чем-то невероятным и вызывало столь сильные эмоции, что Хатия снова часто плакала, только теперь от охватывающего и душащего ее счастья.

Она думала, что после этого они вернутся в семью и снова будут жить как раньше – хорошо. Да, ее муж отказался от них, но Хатия его понимала – он не мог поступить иначе. Отказа от него требовал обычай племени. Конечно, он мог поступить подобно ей и сделать не так, как принято. Но Хатия понимала, что Мого нормальный человек, не такой, как она, не странный. Ему, как и всем остальным, чужды столь сильные эмоции. И поэтому она не может винить его в том, что он поступил так, как поступил бы на его месте любой другой человек из их племени.

Амия изменилась, стала еще сильнее и умнее. Предки даровали ей силу. Хатия видела, что ее дочь теперь тоже отличается от остальных. С одной стороны, она радовалась, ведь это означало, что им не придется делать то, чего Хатии на самом деле не хотелось. С другой стороны, это слегка огорчало – другим, не таким, как все, всегда сложнее. Она знала это на собственном опыте.

После пробуждения Амии были моменты, когда Хатия сходила с ума от беспокойства. Но выдавались и благостные дни. В такие минуты она понимала, что все не зря. Но счастье не могло длиться вечно. Пришла настоящая беда, больше похожая на безумие. Привычный мир рухнул, погрузившись в хаос.

Их уносило от горы все дальше и дальше. Скорость была очень большой, и Хатия понимала, что Амия не сможет их догнать. При этих мыслях ее сердце сжималось. Что их ждет впереди? Есть ли конец у этой реки? И где он? Как далеко?

Спустя некоторое время Хатия немного привыкла к тому, что происходит. Страх тенью притаился за сердцем, но больше не дурманил разум. Она осторожно огляделась, стараясь не выпускать из рук сучок, за который держалась.

Плот был забит людьми. Они жались друг к другу, стараясь унять дрожь. Дети цеплялись за матерей, а те, в свою очередь, всеми силами пытались удержаться на плоту.

Ей повезло больше, чем многим. Плащ защищал от льющейся сверху воды. Одной рукой она прижимала к себе сверток. В нем должна была быть еда.

Ночью плыть было еще страшнее. Держась за качающийся плот, Хатия едва дышала, до боли в глазах всматриваясь в темноту. Она понимала, что не должна засыпать. Стоит ей это сделать, как ее смоет с плота.

Спустя время к неудобствам прибавился сильный голод. Есть хотелось так, что сводило судорогой живот. Хатия осторожно достала немного мяса и принялась сосать его, медленно пережевывая. Едой она поделилась. Не многие взяли с собой приготовленные наборы, но такие люди все-таки были.

На следующий день паника почти прошла. Женщины, убедившись, что прямо сейчас плот под ними разваливаться не собирается, устроились удобнее. Имеющаяся еда была разделена. Плащи натянуты над головами так, чтобы захватывать краями еще несколько человек.

Из-за стены дождя они не видели, что случилось с другими. Лишь пару раз Хатия выхватывала взглядом несущийся впереди плот.