В немецких документах отряд Назаренко значился как «казачий разведывательный батальон». Все казаки получили со склада немецкую униформу и стрелковое оружие. Единственным их отличием от немецких солдат стали большие белые нарукавные повязки с нашитой на них черной буквой «К», а у Назаренко на немецкой офицерской фуражке была сине-красная кокарда донского войска. Впоследствии этот батальон воевал в составе 1-й немецкой танковой армии. История данного казачьего формирования весьма показательна, ведь именно такие «дикие» части и становились первыми добровольными боевыми союзниками немцев, именно благодаря их успешным и отважным (если можно назвать таковой борьбу против своей собственной страны) действиям на фронте и в тылу многие немецкие солдаты и офицеры прониклись к казакам искренним уважением и еще задолго до официальных приказов и распоряжений начали считать их полноправными боевыми товарищами.

Первая «легальная» казачья часть — казачий эскадрон, в соответствии с приказом командующего тыловым районом группы армий «Центр» генерала фон Шенкендорфа от 28 октября 1941 года, был сформирован в Могилеве под командованием донского казака бывшего майора Красной армии И.Н. Кононова, перешедшего за два месяца до этого на сторону немцев.

Иван Никитич Кононов[362]родился 2 апреля 1900 года в станице Ново-Николаевской Таганрогского округа Области Всевеликого Войска Донского в семье потомственного военного Н.Г. Кононова. Его дед дослужился до полковника и перед Русско-японской войной командовал сводно-казачьей бригадой. Отец — полный георгиевский кавалер, во время Первой мировой войны был очень серьезно ранен. Вернувшись в родную станицу, он не смог принять новую власть, ушел в подполье и в результате был повешен большевиками в 1918 году. Кроме отца, Кононов потерял в 20—30-е годы мать и троих братьев. Оставить территорию Дона вместе с отступающими белыми частями Ивану Никитичу не удалось, и для него началась новая жизнь.

В марте 1922 года, изменив год рождения на 1906 (невысокий рост и перенесенная ранее тяжелая болезнь легко позволили Кононову выдать себя за 16-летнего юношу), он объявил о своем пролетарском происхождении и поступил на службу в РККА. В седле Кононов, с детства любивший лошадей, держался хорошо и сразу же был зачислен в 79-й полк 14-й кавалерийской дивизии, где очень скоро обратил на себя внимание ревностным отношением к службе. Осенью 1923 года он успешно окончил дивизионную школу младшего комсостава и в сентябре следующего года был направлен на кавалерийское отделение элитной объединенной военной школы имени ВЦИК, где за успехи в учебе в сентябре 1926 года получил должность командира курсантского отделения.

В сентябре 1927 года молодой командир был направлен в Северо-Кавказский военный округ, где получил под начало взвод в 27-м Быкадоровском полку знаменитой со времен Гражданской войны 5-й Ставропольской им. М.Ф. Блинова кавалерийской дивизии, и в течение 5 лет служил там на разных строевых должностях. В 1929 году он вступил в ВКП(б) и в январе 1932 года был переведен на должность политрука 30-го Саратовского кавалерийского полка, а еще спустя два с половиной года возвратился на строевую должность помощника начальника штаба 28-го Таманского кавалерийского полка. В марте 1936 Кононов стал слушателем заочного отделения Военной академии им. Фрунзе, а вскоре был зачислен слушателем на основное отделение и в 1938 году окончил академию. К тому же периоду относится дошедшая до нас благополучная служебная аттестация: «Должности вполне соответствует. Может быть назначен на строевую работу на должность командира кавполка, и после получения соответствующей практики может быть неплохим помощником командира кавдивизии. Предан делу партии Ленина — Сталина и социалистической Родине. Политически и морально устойчив. Политически грамотен хорошо. В жизни парторганизации принимает активное участие. Партвзысканиям не подвергался»[363]. В 1938 году приказом наркома обороны Ворошилова Кононову было присвоено звание майора, и в сентябре того же года его назначили начальником I (оперативного) отдела штаба 2-го кавкорпуса Киевского особого военного округа. Осенью 1939 года Кононов принимал участие в операции по возвращению аннексированных Польшей в 1920 году территорий Западной Украины и Белоруссии.

Во время советско-финской войны 1939–1940 годов был направлен на фронт и получил под свое, правда временное, командование 436-й полк 155-й дивизии. Во время одной из операций под непосредственным руководством Кононова бойцам полка удалось отбить несколько ожесточенных контратак финских войск, и за это молодой майор был награжден орденом Красной Звезды. После окончания войны 15 августа 1940 года Кононов уже официально вступил в командование 436-м полком 155-й стрелковой дивизии, который к тому времени был передислоцирован в район Барановичей в Западный особый военный округ.

Полк Кононова встретил войну в состоянии полной боеготовности. 155-я стрелковая дивизия генерал-майора П.А. Александрова организационно входила в состав 67-го стрелкового корпуса 10-й армии генерал-майора К.Д. Голубева, которая, в свою очередь, располагалась в печально знаменитом Белостокском «выступе», окруженном немецкими войсками уже в первые дни войны. К 28 июня войска 10-й армии оказались в котле западнее Минска, затем они вышли в район Налибокской пущи, где вторично попали в окружение.

Здесь в начале июля 1941 года управление армии окончательно перестало существовать, а все части начали выбираться из окружения по отдельности. 22 августа, находясь в 300 километрах от Смоленска, Кононов один или вместе с небольшой частью своего полка встал на путь предательства и перешел на сторону немцев. И по сей день остается много неясного в самом факте сдачи немцам.

Некоторые исследователи[364] пытаются доказать, что решение Кононова о сдаче немцам было обдуманным, что, дескать, он еще в 10-х числах августа отправил к немцам специального посла-парламентера, что проводил агитационную работу среди личного состава полка, а 22 августа произнес антисоветскую речь, во время которой у его подчиненных «волосы вставали дыбом», и в результате большая их часть перешла к немцам вместе с ним. В основе этой версии лежит утверждение о том, что уже в сентябре 1942 года перешедшие вместе с Кононовым военнослужащие стали костяком хорошо вооруженного донского казачьего полка численностью чуть ли не в 2 тысячи человек. Все эти предположения обильно снабжены документальными подтверждениями и воспоминаниями современников. Одно настораживает в исследованиях этих историков — все свои умозаключения они делают, основываясь на крайне претенциозной биографии Ивана Кононова, принадлежащей перу некоего К. Черкасова (издана в 1963 году в Мельбурне), откуда и взяты многочисленные документы и воспоминания. Безусловно, все, что написано в этом труде, является важным историческим материалом, но относиться к нему следует с определенной долей недоверия.