– Командир, – лопнул в ухе шарик голоса Анатолия Тихонова, – как самочувствие?

Денис очнулся.

– Нормально, Толя, идём дальше. – Он перещёлкнул диапазон рации на волну интеркома. – Перекличка, господа спецназ.

Ему недружно ответили все бойцы спецгруппы, в том числе полковник Волин. На новых кораблях с генераторами «трещин» они не летали, ощущения провалов памяти ещё не переживали, но, судя по спокойным голосам, особого беспокойства не испытывали.

Расположились бойцы Волина и он сам в отдельных каютах. Модульная сборка фрегата позволяла легко изменять интерьер жилой зоны, и хотя после увеличения количества кают площадь каждой уменьшилась, теснота космонавтов не смущала.

– Капитан? – связался Денис с Аурикой.

– Всё в норме, Денис Ерофеевич, – ответила капитан «Енисея». – Четверть часа на контроль и снова в путь. У вас есть какие-нибудь замечания?

– Никаких. Но у меня к вам есть личный разговор.

– Личные разговоры не предусмотрены программой полёта, – с иронией сказала Аурика.

– Вас должны были предупредить.

Аурика помолчала.

– Мне передали флешку… с приказом вскрыть возле объекта. Вы это имеете в виду?

– Давайте встретимся тет-а-тет.

– Это необходимо?

– Да! – как можно твёрже сказал он.

– Хорошо. Подойти к вам?

– Можно встретиться в вашей каюте.

– Лучше у вас, буду через две минуты.

Она пришла в каюту Дениса на минуту позже, остановилась: отлитая из металла гибкая живая скульптура богини идеальных форм. Он заранее выбрался из кресла, предложил гостье сесть, но Аурика отказалась.

– Какие секреты мне не доступны?

Тон женщины огорчил и покоробил его, и она это заметила.

– Прошу прощения, полковник, я не поблагодарила вас за спасение в музее. Вы рисковали.

– Чепуха, – отмахнулся он. – Рика, давай начистоту. Мы в самом деле не договорили тогда, обещаю выполнять все твои требования… – Денис споткнулся, – личные требования, не касающиеся совместных действий, но скажи мне только одно, и я не буду больше напоминать о себе: мне показалось, или ты… ко мне…

Аурика остановила его жестом, шагнула ближе, прижала палец к его губам.

– Ты всё-таки не умеешь сдерживаться, Молодцов. Не торопись, дай мне разобраться самой. Вернёмся на Землю и… поговорим… обещаю.

– Правда? – радостно проговорил Денис.

Брови женщины начали сдвигаться, и он усилием воли замкнул лицо на замок бесстрастия.

– Понял, капитан. Вернёмся и поговорим. Теперь о деле. Тебе передали документ особой секретности.

Аурика вытащила из кармашка на груди стерженёк флешки.

– Этот?

– Я знаю содержание.

– Но мы ещё не долетели до Бича.

– Заранее хочу предупредить. Там предписание передать мне управление фрегатом по протоколу «экстра» в случае непредвиденных обстоятельств с полным подчинением бортового компьютера. Соответствующая программа в его браузер уже введена. Стоит мне произнести кодовое слово…

– Я поняла. – Аурика нахмурилась, но было видно, что известие огорчило её не сильно. – Что-то подобное я и ожидала. Мог бы не предупреждать.

Денис облегчённо выдохнул.

– Рад, что ты понимаешь. Я не собираюсь пользоваться своим правом, так как знаю, что ты не подведёшь.

– Не упреждай события, товарищ начальник экспедиции, случиться может всё, что угодно. Будем надеяться на лучшее.

«Но готовиться к худшему», – мысленно добавил он. Вслух же сказал:

– За тобой ещё один должок…

– Да? – удивлённо обернулась она, сделав шаг к двери. – Какой?

Он шагнул к ней и закрыл глаза, как это делают дети.

Долгие две секунды показались вечностью. Потом губы обжёг короткий поцелуй, процокали шаги, дверь закрылась, и только после этого Денис открыл глаза, ощущая себя на седьмом небе от счастья.

Никто из них не являлся опытным космонавтом, в том числе и члены корейского экипажа, хотя они всё-таки не раз выходили в космос и не понаслышке знали разницу между форсажным ускорением и невесомостью. Но и они никогда прежде не испытывали такие стрессовые нагрузки, которые вызывали провалы корабля в «трещины» пространства. Поэтому прошло немало времени – более двух суток! – прежде чем все, кто находился на борту «Ынхи», перестали паниковать после первых трёх «прыжков в трещину» и начали чувствовать себя более или менее сносно.

Из всех восемнадцати человек, набитых в жилые отсеки крейсера (части экипажа пришлось уступить свои каюты пассажирам), только трое изначально не проявляли особых эмоций во время полёта: капитан «Ынхи» Пак Сонсэнним, руководитель экспедиции Ронни Мозес и командир спецгруппы Зеррин. У него была и фамилия – Йылмаз, но отзывался он исключительно на Зеррина и очень редко на короткое «оберст»; так его называл Мозес.

Их искали, судя по подслушанным переговорам спецслужб Кореи и Китая, но догнать не могли, и это успокаивало Мозеса, неожиданно для себя решившегося на авантюру с полётом к Бичу Божьему. Уж очень зачесались руки от мысли, что «летающее космическое кладбище» таит невероятные сокровища. Плюс оружие, о котором в последнее время трубили все мировые СМИ и которое могло пригодиться хотя бы в качестве объектов продажи.

На третий день после старта от частной обсерватории, официально принадлежащей консорциуму «Илон Маск», а на самом деле – группировке «Хайат Тахрир аш-Шам», являющейся собственностью в свою очередь «Пяти А», корабль пересёк орбиту Венеры и приблизился к Бичу на расстояние в один миллион километров.

Капитан доложил о близости объекта.

Мозес собрал всех членов экспедиции в тесной рубке крейсера: отдельной кают-компании на корабле не было. Впрочем, как не было и общей столовой. Неприхотливые корейцы вполне довольствовались сухим пайком, консервами и горячим чаем. С этим у экипажа и пассажиров проблем не возникало.

Скафандры увеличивали размеры космонавтов, поэтому собрались в обычных универсальных костюмах.

Мозес оглядел обращённые к нему смуглые, заросшие в большинстве своём чёрным волосом чуть ли не до глаз лица (ухоженные бородки были только у двух бойцов, в том числе у командира группы Зеррина). Все мужчины были крупного сложения, молодые, с хищным блеском в тёмных глазах. Но с интеллектом у них отношения складывались не слишком радостные, это чувствовалось во всём, и Мозес мимолётно пожалел о необходимости работать с таким воинством. Прошло больше полувека с момента начала террористических войн на Земле, но ни в облике адептов террора, ни в их умах, ни в отношении к жизни и презрении к смерти ничего не изменилось. По сути, это были хищные агрессивные звери в человеческом обличье, способные разрушить любой памятник старины или походя убить женщину или ребёнка.