Есть ещё теория, что существуют специальные техники, которыми владеют йоги, монахи Шаолиня и легендарные японские ниндзя, когда усилием воли человек отключает определённые части своего тела и смотрит на происходящее с ними как бы со стороны. Жаль, что мысли об этом всплывают в голове, когда по ней размеренно лупят здоровенные кулачищи в тактических перчатках, и учиться чему-либо подобному уже поздно.

Разбитые брови и скулы постепенно опухают, затягивают глаза, превращают их в щёлки, заполненные кровавой пеленой и слезами. Сквозь багровую муть едва виден невысокий полный мужик в расстёгнутом разгрузочном жилете, сидящий развалившись на стуле у старого облупившегося деревянного стола. И ещё в мутной пелене на его фоне из стороны в сторону ходит другой – высокий, прямой, как палка, скрестивший на груди руки. То ли холодно ему, то ли боится, что руки могут что-то сделать помимо его воли.

– Может, ты уже сядешь? У меня от тебя башка кружиться начинает.

Высокий остановился, повернулся к сидящему.

– А может, ты уже закончишь и перейдёшь к делу?

– К какому?

– Спросишь уже, наконец, о чём-нибудь.

– Не понял?

– Долго ты его ещё мутузить будешь?

– А, так тебя моя методика смущает? Не ссы, все в порядке. Я со своими ребятами на этом деле собаку съел. Ты сам-то, когда последний раз допрос вёл?

Высокий промолчал.

– То-то. Все вы такие, чистоплюйчики. Результаты вам подавай, а что при этом надо грязную работу сделать, вам не нравится. «Фу, грубость, жестокость!». Тебе сведения нужны или нет?

Собеседник пробормотал в ответ что-то неразборчиво.

– Чего? Подполковник, ну тебя в жопу! Ты уж определись, то ли ты здесь целку продолжаешь изображать, то ли работаешь. А поскольку мы с тобой вроде как уже определились, что в местных условиях я разбираюсь лучше твоего, то нечего ходить здесь с кислой мордой и воротить нос от нас, грубиянов.

– Но котлету-то нахрена ж ты из него делаешь? Может, он бы так всё рассказал.

– Он? Сам рассказал? Парни, вы это слышали? – толстяк расхохотался, правда, звук этот доходил до Андрея сквозь шум в ушах, как невнятное и мерзкое бульканье. – Послушай меня, дорогой наивный московский гость. Пока вы там сидите среди вашего радужного благополучия, мы тут общаемся с живыми, настоящими людьми. И помяни моё слово, нормальный мужик в здешних суровых, местами скотских условиях – это человек очень злой и очень упрямый. Любой другой типаж в наших краях не выживает. Скатывается в говно, в беспросветное пьянство и быстренько дохнет. Если этот тип исхитрился дожить до такого возраста и при этом нормально выглядит, руки не трясутся, рожа не красная – значит, это крепкий жёлудь. С характером. И, во-вторых, ты глаза его видел? Нет? Господи, да чем ты там у себя в Москве занимался? Ну? Мне вроде бы написали, что вы не просто шайка клоунов, а целые профессионалы, типа разведки. Соврали, небось? Чего молчишь-то? Как вы называетесь правильно?

– Особая поисково-разведывательная группа, – нехотя выдавил из себя военный.

– О, про особую группу – это я верю. – В тоне толстяка сквозили тонкие издевательские нотки. Он явно наслаждался своим положением и важностью. – Даже в поисковые навыки ваши готов поверить. А вот на разведчиков вы явно не тянете. По крайней мере, не на тех, которые с людьми работают. Может, забраться куда-то и вражьи танки посчитать вы и сможете, вот только с живым человеком общаться ни хрена не умеете. Иначе ты бы заметил, какими глазами он на нас смотрел – на меня особенно. Будь мы там один на один, он бы руками меня задушил. Или глотку перегрыз. Паша, притормози!

Удары прекратились.

– Плесни-ка ему в рожу. Попробуем пообщаться.

В лицо ударил поток воды. Отчаянно заныло, защипало в ссадинах.

– Глаза и пасть ему промой.

Сильная рука захватила волосы в горсть, резко рванула назад. В заплывшие веки полилась струя, вымывая кровавую пелену и слёзы. Потом поток сместился вниз, через нос на разбитые, опухшие губы. Внутри рта вода смешалась с кровью, всё заполнил её металлический привкус. Андрей попытался сделать глоток, подавился, закашлялся. Выгнутая назад шея не позволяла отплеваться от жидкости, а державший его за волосы детина это явно понимал. Видимо, забавлялся тем, как жертва хрипит и захлёбывается, пуская изо рта и носа кровавые пузыри.

– Хорош, довольно! Отпусти его.

Рука нехотя разжалась, отвесила подзатыльник. Так, что голова резко качнулась вперёд. Смирнов наклонился, пытаясь отдышаться. С кончика носа и с края нижней губы повисли тонкие нити красной слизи. Он глубоко дышал, чтобы выгнать из головы тупую предобморочную муть и заодно пытаясь расслышать сквозь неё то, что толстяк негромко говорил высокому собеседнику в военной экипировке.

– Запомни раз и навсегда, подполковник: всё, что ты видел в кино про допросы – полная чушь. Вся эта лабуда про «плохой—хороший полицейский», давление, расстановку логических ловушек и провокационные вопросы. Или про то, что если ходить и помахивать плёткой, то подозреваемый непременно обделается и тут же сам всё расскажет. А также про неприкосновенность личности и границы допустимого насилия. Может быть, все эти штучки где-нибудь и работают. Например, если надо расколоть студентика, который вышел с листочком протестовать против чего-то, или канцелярская крыса попалась на краже скрепок для степлера. Потому что уже мало-мальски тёртый малолетний гопник пошлёт тебя со всеми этими методиками и будет нагло ухмыляться прямо в лицо. Такие люди знают только один способ воздействия – сила и боль. И понимают только его. Этот сорт не запугаешь будущими угрозами. Таких надо сразу ломать через колено, а потом уже разговоры разговаривать.

В нашем случае мужик тоже не прост. Разуй глаза и посмотри. Он здоров и силён, не боится стрельбы, а значит, слышит её не первый раз. То, что он одет, как бродячий лесник, говорит как раз о том, что он неплохо ориентируется в местной специфике. Кто он – не знаю. Может, наёмник. Или бандит. Нам на это, по большому счёту, насрать. Главное – выяснить, где он раздобыл в тайге толпу иностранцев. Потому как мне кажется, что твой упавший самолёт и их появление связаны напрямую. Получается, если мы сейчас спросим, где он их нашёл, а в ответ услышим – «с неба свалились», то это может оказаться чистой правдой.

Толстяк хмыкнул.

– Нам, конечно, дико повезло. Я про то, что мы поехали проверить слухи, а наткнулись на то, зачем ты сюда припёрся. Однако заметь, подполковник. Слухи пришли ко мне, проверить их решил тоже я. Теперь ты осознаёшь, как тебе повезло, что добрые люди сверху попросили меня тебе помочь? Кабы не я, бегал бы ты сейчас со своей особой группой по тайге, комаров кормил. Согласен?

Он ждал, пристально глядя снизу вверх, пока высокий наконец не кивнул.

– Это хорошо, – в тихом голосе сидевшего задребезжали металлические нотки. – Потому что если ты ещё раз попытаешься наставить на меня оружие или остановить, когда я работаю для твоего же, сука столичная, блага, или просто повысишь на меня голос… Я тебя и твоих людей прикончу, тушки волкам в тайге скормлю, а наверх доложу, что вы без моего ведома попёрлись в леса, где и потерялись. И никто вас никогда не найдёт. У тебя семья есть?