— Все, что касается моей сестры, касается меня.

— Я пригласила мальчика и провела разъяснительную беседу по поводу его мелкого хулиганства…

Мелкого хулиганства? То, что этот урод провернул с Танни, она называет мелким хулиганством?

— Если я сейчас возьму ваш ноутбук и выброшу в окно, это будет мелкое хулиганство. — Я подалась вперед. — А то, что сотворил он, — наблово скотство.

— Я бы попросила вас выбирать слова.

— А я бы попросила вас подбирать слова. Мелкое хулиганство так называется потому, что отец Лодингера регулярно переводит особо крупные суммы в фонд школы. Всем об этом известно.

— Да как вы смеете!

Ноздри эсстерды Броджек раздулись, брови сошлись на переносице.

— Считаете, что можете безнаказанно врываться в мой кабинет, оскорблять, угрожать…

— Поверьте, я еще даже не начинала, — холодно сообщила я. — Сейчас вы пригласите Лодингера в кабинет и отстраните его от занятий без возмещения оплаты на неделю. А еще заставите извиниться перед Танни. В моем присутствии.

— Вы не вправе ничего требовать! — Директриса хлопнула ладонью по столу. — Если вам не хватает опыта и умения, чтобы привить сестре должные моральные качества, другие за это не в ответе. Почему-то из всех девочек школы именно она оказалась на видеозаписи сомнительного содержания…

Что-о-о?!

Мильмена Броджек осеклась, но было уже поздно. Я почувствовала, что руки снова начинают гореть. Вместе с ними вспыхнули щеки. Я вспыхнула так, что по ощущениям могла спалить эту долбаную школу, всего лишь дохнув. Вот только с ладоней не сорвалось ни единой искры, а голос прозвучал удивительно тихо:

— Что вы сказали?

— Гм. Я думала, об этом вам тоже известно, — пробормотала она, бессмысленно маскируя замешательство под напускной холодностью. — Эта гадость… была заснята на видео и оказалась во внутренней сети школы. Разумеется, ее сразу же изъяли.

Гадость? Первый раз моей сестры?

На видео.

В школьной сети.

И моя Танни утром просто пошла в эту школу.

Или не пошла?

Кабинет Броджек сначала стал очень маленьким, а потом расширился до пределов вселенной. Залитой огнем до краев.

— Танни сейчас на занятиях? — рывком поднялась из-за стола.

— В мои обязанности не входит следить за посещаемостью каждого ученика.

— В ваши обязанности не входит ничего, кроме как лизать задницу спонсорам. Звоните секретарю. Узнавайте.

Директриса подавилась воздухом. Лицо ее сначала побелело, а потом снова заалело, как рагранский полевой цветок. Она подскочила из кресла сжатой пружиной, указала мне на дверь, хищно сверкнув идеальным маникюром. Острие стилета вонзилось в воздух рядом с моей переносицей.

— Вон! Убирайтесь, пока я не вызвала охрану!

Огонь плеснул в ладони, я оттолкнулась от стола и шагнула к ней. Искры взметнулись язычками пламени, раскаляя воздух. Эсстерда Броджек издала странный звук, даже рукой потянулась к горлу. Словно задохнулась от пышущего в лицо жара.

— Вы не ту девочку обидели, — ворвались в голос рычащие нотки. — Это понятно?

— Вы… вы…

Директриса хватала губами воздух, пока дар речи к ней не вернулся.

— Вы…

— Я подам на вас в суд, — процедила я, — за то, что о случившемся с Танни узнал ее так называемый отец. За то, что вы даже не потрудились позвонить мне, хотя именно я являюсь ее официальным опекуном. И, пожалуй, за то, что в вашей школе делают ставки на людей, а вы этому потворствуете. Как думаете, кто его выиграет?

— Ваша сестра совершеннолетняя! — взвизгнула директриса. — Она несет ответственность за свои поступки, я вообще не имею никакого отношения к тому, что происходит вне стен школы…

Глаза ее забегали, я же просто стояла, не в силах сдвинуться с места. Понимала, что, если сейчас пошевелюсь, полыхнет знатно.

— Звоните секретарю, — повторила. — Сейчас же!

Не в силах отвести от меня взгляд, директриса подтянула к себе телефон и что-то забормотала. В слова не вслушивалась, вслушивалась в гулко ухающее сердце и текущий по венам огонь. На этот раз он накатывал волнами, рвался сквозь ладони, грозя не просто спалить, испепелить все на своем пути. На нем я сосредоточилась, делая вдох за вдохом, заставляя медленно отступать. Лодингер… Мысль о нем хлестнула как шквальный ветер, сильнее раздувающий пламя.

Мразь, какая же мразь!

Вспомнился счастливый взгляд Танни, ее улыбка.

Улыбка, какой я никогда до него не видела.

Бесконечные сообщения между делом.

И ведь не ленился, писал!

— На занятиях, — дрожащий, кислый голос директрисы плеснул в сознание. — Ваша сестра на занятиях. Вы довольны?

Словно поставив точку в нашем разговоре, по зданию школы гулким эхом прокатился мелодичный звонок.

— Более чем, — сложила ладони, которые едва заметно дрожали. — Пригласите Танни к себе в кабинет. До этого подготовьте ее документы и документы на выплату по неустойке. Я забираю сестру.

Мильмена Броджек приоткрыла рот:

— О… о… какой неустойке речь, если ее забираете вы?!

Я обошла стол. Огонь еще бился в ладонях, но уже тише. Видимо, почувствовал мою власть и отступил, сознавая, что воли больше не получит.

— Готовьте документы.

Не дожидаясь ответа, развернулась и вылетела за дверь. Секретарь вскинула голову и тут же снова уткнулась в монитор.

— Где я могу найти Микаса Лодингера?

Мальтия приоткрыла рот. Я терпеливо ждала, пока она придет в себя. Подобие накрывшего меня ступора не было похоже ни на что из того, что мне доводилось испытывать раньше. Полыхала внутри, но снаружи меня словно сковало коркой непробиваемой окаменевшей лавы.

Секретарь вынырнула из расписания.

— Они сейчас сдают кросс… Наверное, на поле.

На время перемены от голосов и шума школа превратилась в гудящий улей. Пищали электронные замки личных ящиков, кто-то смеялся, кто-то возбужденно обсуждал баллы, преподавателей и видеолекции. Я не вглядывалась в учеников, только в электронные указатели, ведущие к лифтам. Четче всего слышала биение сердца и свои шаги. Очередной поворот, сомкнувшиеся створки, очередной коридор и выход на стадион, над которым на время занятий растянули утепляющий купол.

Народу было полно: несколько девчонок разминались на поле, кто-то сидел на трибунах и жевал. Вглядывалась в лица, пока не увидела Лодингера. Прислонившись к опоре одной из трибун, он притянул к себе блондинистую девицу. С ногами от ушей, блестящими, стянутыми в хвост волосами, роскошную, как королева выпускного бала, даже в спортивной форме. Рядом с ними стояла еще одна пара, которая гоготала в ответ на каждое слово, вылетающее из его рта.