Это было, кажется, не вполне справедливо… Восстанавливая сейчас в памяти тот странный монолог Николая Ивановича (а все монологи учителя были в той или иной мере весьма странными), Авденаго приходил к пониманию одной исключительно простой вещи. Николай Иванович рассуждал как тролль, и логика у него была троллиная. Конечно, если сопоставлять, то Николай Иванович — скорее, тролль из высших. Из самых высших. Но к людям он совершенно очевидно относился как к представителям чуждой ему расы.

Размышления Авденаго были прерваны появлением капитана городской стражи. Авденаго едва было не сказал ему:

— Голубчик, поспешили. Я еще не завершил осмотр помещения и не закончил анализ ситуации в целом. Не могли бы вы быть так любезны — не оставили бы вы меня в покое еще на полчасика?

Черт. Слишком рано.

Капитана сопровождали двое стражников. Один посматривал на Авденаго угрюмо, другой вообще на пленника не смотрел — таращился в окно на яркий день, скучал. Его, небось, ждет-поджидает подруга. Какая-нибудь дочка булочника с глазами, как чернослив, и сиськами, как булочки. Уж конечно, с такой тискаться куда веселее, чем торчать в казарме.

«Ничего, сукин сын, поторчишь в казарме», — злорадно подумал Авденаго. Настроение у него улучшилось.

Капитан остановился в пяти шагах от широкой лавки, на которой лежал пленник, и сказал:

— Так. Определимся. Ранение верхней части груди. Дыхание без всхлипов. Городская казна заплатила доктору за ночной вызов восемь голов. Следовательно, твой долг городской казне — десять голов.

— Два вопроса, — откликнулся Авденаго и растопырил два пальца. — Почему десять голов следуют из восьми? Это первый вопрос. И второй: чьи головы я должен добыть и с какой скоростью?

— Два ответа, — в тон ему сказал капитан. К счастью, типично троллиная манера выражаться была в Гоэбихоне пока что неизвестна. — Десять следуют из восьми вследствие процентов. Процентная ставка для пришельцев и чужаков в Гоэбихоне высока. Это понятно? Второй вопрос лично я склонен расценивать как шутку дурного пошиба. Она не смешная! — заорал капитан в лицо Авденаго. — Ты нарушил общественный порядок, напугал члена гильдии гобеленщиков.

— Угу, члена я напугал, — сказал Авденаго. — Очень она напугалась, сдала меня ментам, маленькая сучка.

— Поскольку твое состояние позволяет вести допрос, — продолжал капитан, — вставай.

— А лежа никак? — осведомился Авденаго.

Капитан едва заметно двинул бровью, указывая солдатам на Авденаго. Те мгновенно бросились к раненому, вздернули его на ноги и подтащили к стене. Авденаго висел у них на руках, ступни его болтались, как будто ему перебили щиколотки. Только сейчас Авденаго заметил расчудесные ржавые цепи, болтающиеся под низким потолком.

«Прелестно, — подумал он. — Они намерены меня пытать».

Капитан уселся за стол, приставленный к окну. Авденаго, цепляясь за солдат, стоял перед ним.

Капитан кивнул на цепи:

— Подпорки нужны?

— Обойдусь, — ответил Авденаго.

Солдаты отошли от него. Он качнулся и чуть не упал, но удержался, схватившись за край стола.

Капитан ударил его по пальцам, чтобы выпустил столешницу.

— Не смей трогать!

— Угу.

— Я же тебя спрашивал, нужны подпорки или нет?

— Нет.

Капитан помолчал, рассматривая пленника. Авденаго являл собою неприятное зрелище. Он не имел пока что возможности полюбоваться на себя в зеркало, но не без оснований подозревал, что ничего вдохновляющего там бы не увидел. Веки по-прежнему горели, хотя склизких комков на них больше не было, — очевидно, доктор смыл, когда занимался раной. Исцарапанный, чумазый, красноглазый, светлые волосы слиплись и торчат дыбом.

Капитан вытащил из кошелька монету с изображением чьего-то профиля и показал Авденаго:

— Голова. Видишь? Это называется голова. Десять таких штук ты должен городскому магистрату. Никакие другие головы не приноси.

— А, — сказал Авденаго. — Ну тогда понятно.

— Не притворяйся, будто никогда в жизни не видел денег! — взорвался капитан.

— Ну да, — сказал Авденаго. — Я не притворяюсь.

Капитан подвигал скулами, сражаясь с желанием избить пленника и бросить его подыхать. Авденаго почему-то забавляла эта внутренняя борьба. Дела обстояли хуже некуда, а ему было весело. Не исключено, что подобные вещи как раз и начинаются, когда терять тебе уже абсолютно нечего.

— Ты чужак, — выговорил наконец капитан.

— Это кому как, — отозвался Авденаго. — Есть в мире существа, для которых я свой. Хоть в это и трудно поверить.

— Цель приезда в Гоэбихон?

— Знакомство с достопримечательностями — подходит?

— Еще раз спрашиваю: цель приезда в Гоэбихон?

— Искал работу. Это тоже не подходит?

— Здесь нет работы для чужаков. Назови цель своего приезда в Гоэбихон?

— Хотел поживиться кое-чем.

— Ты вор?

— Зачем так грубо? — возмутился Авденаго.

— Еще раз спрашиваю: ты вор?

— Вовсе нет!

— Не вижу доказательств того, что ты не вор.

— Я убивал, а воры не убивают.

— Нет никакой связи, — покачал головой капитан.

— Связь такая же безупречная, как между восемью и десятью головами, — заверил Авденаго. — Одно вытекает из другого.

Капитан не знал, как возражать, поэтому принял наилучшее решение: он вернулся к изначальной теме допроса.

— В Гоэбихоне нет никакой поживы для чужаков. Как ты оказался в городе?

— Случайно, — сказал Авденаго. — Я сбился с дороги. Искал путь в какой-нибудь замок, где нужны воины. После того, как Серая Граница сдвинулась…

Капитан помрачнел, посерьезнел.

— Ты был там, когда это произошло? — спросил он совершенно другим тоном.

Авденаго кивнул.

Капитан подался вперед:

— И как это… как это произошло?

— Ужасно, — сказал Авденаго. — Она накрыла все серым покрывалом. Но замок Гонэл держится, хотя сама защитница мертва.

— Это ненадолго, — произнес капитан серьезным тоном.

Авденаго насторожился:

— Что ненадолго? По-твоему, она мертва ненадолго и скоро воскреснет и займет прежнее место в строю?

Капитан побледнел.

— Не смей издеваться… над священными понятиями! — процедил он сквозь зубы. — В замке появится новая защитница, вот что я хотел сказать. Не притворяйся, будто этого не знаешь… И не… не… Ты, наверное, думаешь, что я — тыловая крыса? Засел в благополучном и безопасном местечке, пока другие проливают кровь? Ну так вот, командовать городским гарнизоном и охранять порядок… — Горло у него перехватило, и он замолчал, сверля Авденаго глазами.