– Служили ли Вы или Ваши родственники в белой армии?

– Находились ли Вы или Ваши родственники в оккупации в годы Великой Отечественной войны?

– Имеются ли у вас родственники за границей?

Дома я долго мучился с ответами, но, будучи чист душой и помыслами, добросовестно ответил на все вопросы. В каморке у Веры Васильевны никого не было, и я, пользуясь её благорасположением, не преминул спросить о своих шансах на заграничную командировку.

– Ты, Коля, учи немецкий как следует, а уж я постараюсь помочь тебе в первую очередь.

Постаралась, но не смогла.

– Что же ты не сказал мне, что у тебя отец пропал без вести, – не без обиды упрекнула она меня при встрече.

– Так ведь другого-то варианта нет.

– Вот то-то и оно …

Так и осталась для меня заграница сладким миражом…

Что же касается Павла Ниловича, то его освободили от обязанностей ректора по личной просьбе в октябре 1966 года. Научную и преподавательскую деятельность он продолжил на кафедре экономической географии, а в апреле 1977 года ушел из института совсем.

Соприкосновение

В родную вузовскую многотиражку я пришел в самом начале учебы. Ответственным секретарем работал в ней аспирант кафедры психологии Алик Филиппов (позднее ректор одного из педагогических вузов и известный ученый). Кто был редактором (а они тогда функционировали на общественных началах и утверждались партийным бюро), не знаю. Но помню, что за центральным столом частенько восседал завкафедрой психологии седовласый, энергичный профессор Василий Степанович Филатов.

Первое мое знакомство с ним состоялось в актовом зале института, что в здании на Которосльной набережной, которое все мы именовали просто «семинарка». Там он нас, первокурсников, приветствовал еще в должности директора института. Речь была краткой и веселой. Так, говоря о себе, отрекомендовался следующим образом: «Я не только и не столько директор, сколько преподаватель, и буду у вас вести психологию. Не пугайтесь, психолог не от слова «псих»…

Вспоминается еще один юмористический эпизод. Я каким-то образом приглянулся ему, и он нет-нет, да и заговаривал со мной не по теме, а просто так, «за жизнь». И вот как-то спрашивает меня, не очень уж грамотного, только что пришедшего со стройки первокурсника, возжелавшего стать собственным корреспондентом вузовской многотиражки:

– Ну, как бы вы, Николай, стали описывать меня?

Я говорю:

– Седоволосый, умудренный жизненным опытом, удивляющий своими очень красивыми белоснежными зубами.

И чего дались мне его зубы, промолчать бы, так нет. Он же чуть из кресла не вывалился от смеха:

– Да мне свои зубы беляки выбили еще в 19-ом. Это протезы. Ну, ты юморист.

Однако с тех пор еще больше благоволил мне…

Позже из собственных его воспоминаний и прочитанных, где придется, отрывков, многое узнал о нём. Биография вполне обычная. Родился в крестьянской семье. Окончив начальное училище, экстерном сдал экзамены и добился звания народного учителя. Проучительствовав два года, поступил на медицинский факультет Казанского университета. Почему именно на медицинский, спрашивал я. Он ответить не мог или не захотел. Но в будущей профессии психолога это пригодилось. Из университета по студенческой мобилизации направился в Красную Армию.

А война какая? Гражданская! То красные бегают за белыми, то белые гоняются за красными. В очередной раз, видимо, далеко убежать не удалось. Жить остался, но зубов лишился, хватило одного удара прикладом.

После демобилизации некоторое время работает в Одессе и Подольске, но столица юмора не прельщает полного самых серьезных намерений молодого человека, и при первой же возможности он уезжает в Москву, чтобы поступить на педагогический факультет Второго МГУ. Средств на жизнь хронически не хватает, потому одновременно подрабатывает, где только возможно: в детских домах, школах, рабочих клубах. Но замечу, сугубо по специальности. Подработка не только помогает в профессиональном становлении, но и дает возможность пополнить скудный студенческий бюджет. После реорганизации вуза оказывается в Ленинграде и уже здесь в июне 1940 года защищает кандидатскую диссертацию.

С 1946 года – в Ярославле, где заведует кафедрой психологии и логики, одновременно руководит учебной работой ЯГПИ. С его приходом происходит становление ярославской психологии. В 1949 году открывается аспирантура при кафедре. С тех пор через нее прошли несколько десятков человек, подавляющее большинство защитило кандидатские диссертации, а восемь – докторские, возглавив кафедры и лаборатории по всей стране.

В 1954 году приходит правительственная телеграмма: «Сдайте дела заместителю института. Приезжайте для выезда командировку». Командировка в Китай затянулась на два года. Работая советником министерства просвещения КНР по высшему образованию, В. С. Филатов многое сделал для становления народного образования в КНР, за что позже удостоился ордена КНР.

Он часто вспоминал о китайском вояже, восторгаясь дисциплинированностью и трудолюбием китайцев.

– Представляете, каждое утро все площади и прилегающие к ним улицы и улочки ровно в назначенное время заполняются китайцами самого разного возраста от малыша до глубокого старца, и все делают зарядку. Все! Никаких исключений, кроме как для глубоко больных и престарелых…

– Или другой пример. Председатель Мао выступает с речью, где говорит об огромном вреде для зерновых от воробьев. Слишком их много, зерна клюют тоннами, а его на еду не хватает. И вся страна, как один, бросается на истребление воробьев. Их и ловят, и глушат, и загоняют в силки – одним словом, уничтожают. И к осени истребили всех до единого. Правда, потом оказалось, что еще больший вред урожаю зерновых нанесли всевозможные ползающие и летающие несекомые, которых воробьи пожирали. Но это уж другое дело!

– Дисциплинированность исключительная, да и то сказать, без неё на столь ограниченном пространстве такому количеству людей просто не выжить…

Возглавив институт в 1952 году, Василий Степанович продемонстрировал прекрасные организаторские способности и умение работать с людьми. В октябре 1958 г. произошло объединение Ярославского и Рыбинского педагогических институтов, в результате которого ЯГПИ значительно пополнился студентами и профессорско-преподавательским составом.

В 1959 году (год моего поступления в вуз) он сделал выбор в пользу науки, оставив пост директора и возглавив кафедру психологии и педагогики, из которой вскоре была выделена небольшая по составу кафедра психологии, за короткий срок приобретшая общесоюзную известность. Кафедра практически только формировалась, может, поэтому он так уговаривал меня к себе в аспирантуру.

– Ты же журналист, тебе статью написать – раз плюнуть, я знаю. Одна статья, другая, а там, глядишь, реферат, и кандидат наук готов!

Я очень уважал Василия Степановича и, наверное, не устоял бы перед нарисованными им перспективами. Но он в ту пору делал упор на инженерную психологию. И я не раз наблюдал за опытами с пишущей машинкой, когда подсчитывается количество ударов, затраченное