суете закончился для меня последний год сельского учительства. Галина Ивановна слово сдержала. Ни разу больше не возвращалась с предложениями продлить сотрудничество и по окончании учебного года вместе с зарплатой и отпускными дала характеристику.

Было прощальное застолье, теплые слова и слезы. Всё, как у людей. Я чувствовал себя немного подавленным и грустным. Но вместе с тем было и чувство заработанной радости, законного удовлетворения, что первый блин вышел довольно приличным…

Трудовую книжку предстояло получить в отделе кадров районо. Надо было сначала из Бурмакина приехать в областной центр и уж затем следовать в райцентр – поселок Некрасовское. Тем не менее на другой же день по возвращении в Ярославль махнул туда, но не застал заведующего районо некоего Садилова. Встретились мы не через день, не через два, а через неделю: уж очень мобильным оказался неведомый мне руководитель.

Я изложил свою просьбу, он тут же изложил свой отказ. Мотив: по закону я должен отработать два года после окончания вуза, у меня же получался только год. Пришлось идти в атаку, мол, когда вам требовалось, я институт бросил и приехал в село. Теперь получается, что сделал это зря! Садилов, подумав, аргумент отверг, попутно обвинив в демагогии. Но он не знал, с кем имеет дело. Я, помолчав положенные пару-тройку минут, выложил:

– Понимаете, я бы, наверное, поработал в Бурмакине и не год, а больше. Но меня приглашают в аспирантуру.

– В какую?

– Истории СССР.

– С чего бы это сельского учителя да сразу в аспирантуру, – усомнился он.

– У меня уже есть две печатные работы. Одна – о первом председателе Ярославского горисполкома Закгейме, другая – об Александре Рытове. Читали, наверное, в районке.

– Первую – нет, а в газете очерки читал…– он еще помолчал недолго.

– Ну, раз уж аспирантура, грех задерживать. И распорядился выдать трудовую книжку.

Только теперь я ощутил свободу. Еще постоим.