Он медленно и тщательно облизывал ее губы, превращая поцелуй в запредельно порочную ласку. Олеся не могла остаться равнодушной. Отпустила возбуждение на волю и несмело коснулась кончиком языка губ Габора.

Он улыбнулся. Особенной улыбкой. Улыбкой соблазнителя. Опытного мужчины, который знал, как обращаться с женским телом и разбивать женские сердца.

От этой мысли в душе Олеси поднялась буря. Внутри проснулась дикая, одержимая собственница, которая готова была пустить кровь любому, кто покусится на принадлежащего ей мужчину.

Олеся даже не поняла, что тихие рычащие звуки издает именно она. Габор придвинул ее вплотную к себе, впечатывая бедра в бедра так, что она ощутила сквозь слои одежды восставшую плоть.

Но на задворках сознания еще слабо билась мысль о том, что сейчас не время и не место.

Нечеловеческим усилием воли, она заставила себя отстраниться от Габора. Вцепилась пальцами в его волосы и буквально отодрала от себя голову Габора.

— Нужно ехать… — Дышать было тяжело, как будто она пробежала много километров. — Ты же сам говорил: пора собираться.

Пару долгих мгновений Габор буравил ее тяжелым взглядом, а затем грубо спихнул с коленей. Олеся едва не упала. Хотела возмутиться и обидеться, но заметила, как дрожат его руки и ходят желваки.

Габор был слишком возбужден. Даже больше, чем она. Его резкость стала казаться не такой уж жестокой. А если он любит грубость… что ж… вполне можно поиграть.

Олеся повернулась к нему лицом, отступая. Габор продолжал смотреть на нее мрачным взглядом.

— Кажется, господарь разозлился? — Она никогда не умела быть соблазнительной. Но сейчас чувствовала в себе силу покорить этого мужчину.

Габор прищурился, следя за ней, как за глупой жертвой, решившей поиграть с хищником.

— А ты хочешь проверить, насколько сильно я зол?

Олеся улыбнулась. Как же он ей нравился таким. Диким, неудержимым. Внешне сдерживающийся, остающийся практически невозмутимым и преступно спокойным, но внутри… Настоящий ураган, который отражается лишь в его глазах.

— Любишь быть грубым с женщинами?

— Ты меня провоцируешь? — Он иронично вздернул бровь, став похожим на пресыщенного султана.

Олеся пожала плечами:

— Я бы могла тебе позволить…

— Что именно? — Он тут же напрягся. Глаза лихорадочно заблестели.

Олеся откинула назад растрепанные волосы. Взгляд Габора не отрывался от нее ни на минуту.

— Мне кажется, ты… дикий… Не смотря на то, что кажешься всем суровым и холодным.

Уголки его губ медленно поднялись вверх, придавая лицу хитрое выражение.

— Если кого-то долго сдерживать, рано или поздно он сорвется и вырвется наружу. Меня сдерживали с детства.

— Можешь сорваться со мной. А все пусть продолжают считать тебя хладнокровным господарем. И только я буду знать, какой ты на самом деле…

— И какой же я?

— Порочный… — Олеся сделала шаг в сторону и начала обходить Габора по кругу, заходя ему за спину. — Развратный. Страстный. Неукротимый. — Положила ладони ему на плечи и нагнулась к его уху. — Дикий. Очень-очень дикий…

Нежно поцеловала его ухо и тут же отстранилась:

— Но нам нужно ехать к ведьме. Ты обещал.

Габор резко поднялся и схватил ее за руку. Потащил за собой, как неразумного ребенка.

Олеся едва успевала переставлять ноги:

— Постой! Куда мы?

— Быстрее уедем — быстрее вернемся. И ты узнаешь, насколько сильно я люблю быть грубым.

От предвкушения кожа покрылась мурашками, и грудь налилась тяжестью. Такая ненужная сейчас реакция мешала сосредоточиться. Но Олеся заставила себя прогнать из головы откровенные картинки. Бросила последний взгляд на фреску. Буквы на рогах оленя по-прежнему были незнакомыми.

Нужно сказать Габору… Но наверное не сейчас. Вряд ли он обрадуется ее безграмотности.

— Куда мы идем?

Они шли знакомыми коридорами, но Олеся так и не запомнила, куда какой ведет.

— В мои покои.

— Зачем?

— Если ты поедешь со мной, это может вызвать ненужные разговоры и подозрения.

— Хочешь опять меня запереть?! Но ты же обещал…

— И сдержу свое обещание. Мне как раз нужен доверенный слуга. — Габор хитро улыбнулся и открыл дверь комнаты, где они впервые встретились.

Олеся нахмурилась:

— Что ты имеешь ввиду? Какой еще слуга?

Он окинул ее загадочным взглядом и скрылся за неприметной дверью в углу. А когда появился вновь, держал в руках стопку одежды:

— Чтобы не вызвать подозрений, тебе придется временно побыть моим верным, — он снова усмехнулся, — и преданным слугой. Надеюсь, ты любишь маскарады?

Кажется, она начинала понимать…

— В моем мире я не была ни на одном. Да их и устраивают нечасто.

На лице Габора появилось недоверие.

— Как вы тогда развлекаетесь? — Он начал раскладывать на кровати одежду. Мужскую. Но явно не своего размера.

— Ну-у-у… Есть разные способы… Откуда эта одежда?

Он снова надел маску. Холодное непроницаемое выражение. Но в глубине глаз затаилось что-то глубокое и опасное.

— Это моя одежда. Тебе должна подойти. Мне было тогда лет двенадцать.

Кажется, это именно то, во что он переодевался, сбегая в деревню. Олеся мысленно поблагодарила Петру. Старушка дала ей возможность лучше понять Габора. И Олеся обязана воспользоваться этим шансом.

— И ты до сих пор хранишь ее?

Габор бросил на нее мрачный взгляд:

— Да.

И это все? Олеся взяла рубашку из плотной ткани с красно-желтой вышивкой на воротнике и манжетах. Сдержанные угловатые узоры идеально подходили характеру Габора. Вся его натура сосредоточилась в этих орнаментах.

Ладно… Она все равно заставит его признаться.

— Где можно переодеться?

— Здесь.

— Прямо перед тобой? Для того, кто скрывает каждую минуту своей жизни, ты слишком много от меня хочешь.

— Ты будешь одеваться здесь. Передо мной. Или считаешь, что я вчера не все рассмотрел? — От его высокомерного и даже пренебрежительного тона Олесю передернуло.

Да что же это такое? Оставаясь невозмутимым, он так безжалостно играл с ее эмоциями, что Олеся боялась сойти с ума. Жестокое падение с небес и безумного возбуждения в преисподнюю его равнодушия.

Размахнувшись, Олеся влепила ему звонкую пощечину, вложив в нее всю свою силу и боль. Всю ярость. Звон от удара плоти о плоть, задрожал в воздухе.