– Мадемуазель! – сказал я тихо, робким голосом. – Мадемуазель де ля Вир! Имею честь…

Она даже не обернулась, хотя очевидно слышала, поскольку еще сильнее закуталась в свою мантилью. Памятуя об уважении к особе короля, я позволил себе только слегка коснуться рукой плеча девушки, проговорив с нетерпением:

– Послушайте! Вы не знаете, но…

Она быстро высвободила свою руку из моей так резко, что я отступил и вытаращил глаза. Король улыбнулся и, сделав мне знак посторониться, решил взять этот труд на себя.

– Мадемуазель! – сказал он с достоинством. – Я не привык…

Голос его возымел волшебное действие. Не успел он произнести еще хоть слово, как она вскочила, точно пораженная громом, и с тревожным криком взглянула на нас. Мы оба также вскрикнули разом: перед нами оказалась вовсе не мадемуазель. Очутившаяся перед нами женщина, придерживавшая рукой маску, из-под которой сверкали глаза, была и выше ростом, и полнее. Мы с недоумением смотрели на нее пока, наконец, выскользнувший из-под капюшона клок золотистых волос не дал нам ключа к разгадке.

– Мадам де Брюль! – вскричал король.

– Мадам де Брюль! – как эхо, повторил я, пораженный еще более, чем он.

Видя, что она узнана, Брюль дрожащими руками начала развязывать свою маску. Но король, выказывавший до тех пор доверчивость, какой я бы никогда не ожидал от него, вдруг снова встревожился при виде женщины, присутствие которой явилось для него такой неожиданностью.

– Что это значит, сударь? – резко спросил он меня, отступив на шаг и глядя на меня с выражением злобы и недоверия. – Это все подстроено вами? Нарушаю ли я условленное свидание, или это какая-нибудь ловушка, с самим Брюлем на заднем плане? Отвечайте же, сударь! – продолжал король с возрастающим раздражением. – Как следует мне понимать все это?

– Никак, ваше величество, – ответил я, стараясь придать своему голосу как можно больше достоинства, тем более, что и сам был в высшей степени изумлен. – Ваше величество столько же оскорбляете первым вашим подозрением госпожу Брюль, сколько вторым – меня. Я понимаю во всем этом ровно столько же, сколько и вы.

– Я пришла сюда, государь, – гордо возразила Брюль, обращаясь к королю и совершенно не обращая внимания на меня, – вовсе не из любви к месье де Марсаку, а просто как пришел бы сюда всякий, у кого было бы письмо к нему. Да и поверьте, государь, – прибавила она уже с некоторым раздражением, – вы не можете быть и вполовину столько удивлены, видя меня здесь, сколько удивлена я, найдя здесь ваше величество.

– Этому я вполне верю! – раздражительно ответил король. – И я предпочел бы, чтобы вы не видели меня.

– Короля Франции можно видеть только тогда, когда он сам того пожелает, – ответила она, приседая чуть не до земли.

– Ладно, – пусть будет так: вы этим очень обяжете короля. Но довольно! – продолжал он, повернувшись ко мне. – Раз это не та женщина, для свидания с которой я пришел сюда, то где же та?

– Она, вероятно, во внутренних комнатах, ваше величество, – сказал я, подвигаясь к Фаншетте и ощущая более сильный страх, чем можно было заключить по моему виду. – Ведь ваша госпожа здесь, не так ли? – продолжал я резким тоном, обращаясь к Фаншетте.

– Да, и она не выйдет оттуда, – упрямо ответила служанка, не двигаясь с места.

– Глупости! – воскликнул я. – Скажите ей…

– Можете сами сказать ей все, что вам угодно, – возразила та, продолжая стоять на своем месте. – Она и сама может выслушать.

– Да поймите же наконец! – нетерпеливо вскричал я. – Я должен переговорить с ней, переговорить тотчас же, по чрезвычайно важному и неотложному делу.

– Как вам будет угодно, – грубо ответила она, продолжая сидеть на своем месте. – Я уже сказала вам: сами можете говорить с ней.

Тут я почувствовал себя в самом глупом положении; да и, конечно, никогда мужчине не приходилось попадать в такую передрягу. Итак, мне суждено было преодолеть столько препятствий, избежать столько опасностей и привести наконец короля сюда, уже почти отчаявшись в этом, только для того, чтобы подвергнуть его издевательству и насмешкам со стороны какой-то горничной! Я стоял в нерешимости, не зная, что предпринять; король ждал в стороне, и видно было, что вся эта история и злила, и забавляла его в одно и то же время; мадам отступила немного и стала у самого входа. Разрешить задачу помогло мне любопытство, составляющее, быть может, к счастью, неотъемлемую принадлежность женщин: оно заставило мадемуазель лично вмешаться в дело. Бдительно карауля изнутри и прислушиваясь ко всякому шуму, она слышала отчасти то, что происходило у нас. Ее заинтересовал незнакомый мужской голос и то уважение, с которым я относился к новому посетителю. Она крикнула, чтобы узнать, кто был там; а Фаншетта, принявшая, по-видимому, этот окрик за приказание, встала и оттащила свой стул в сторону, проворчав брезгливо и без всякого признака почтительности:

– Я говорила вам, что она может услыхать.

– Кто это? – снова спросила мадемуазель, возвысив голос.

Я хотел уже отвечать, но король, сделав мне знак посторониться, сам вышел вперед и тихонько постучал в дверь.

– Отворите, мадемуазель, прошу вас, – вежливо сказал он.

– Кто там? – снова вскричала мадемуазель уже дрожащим голосом.

– Это – король! – ответил тот мягко, но тем величественным тоном, которым не говорят простые люди и который является как бы особой принадлежностью потомков поколений, привыкших повелевать из рода в род.

Она испустила легкое восклицание, затем тихо и с видимой неохотой повернула ключ в замке. Замок заскрипел; дверь отворилась. Одну минуту я видел бледное лицо и блестящие глаза барышни. Затем его величество, приподняв шляпу, вошел в комнату и запер за собой дверь; а я отошел в дальний угол комнаты, где мадам Брюль все еще продолжала стоять у входа. Тут – отлично помню – у меня возникло довольно естественное подозрение, что она явилась в мою квартиру, шпионя за своим супругом; но первые же слова, произнесенные ею, когда я подошел к ней, рассеяли это подозрение.

– Живей! – сказала она с повелительным жестом. – Выслушайте меня и отпустите. Я уже довольно долго ждала вас и достаточно настрадалась из-за вас. Что же касается вон той женщины, то ведь она сумасшедшая, и ее служанка тоже. Теперь слушайте! Вы сегодня честно говорили со мной: я хочу отплатить вам тем же. У вас завтра свидание с моим мужем, в Шаверни. Разве не правда? – нетерпеливо добавила она.

Я ответил, что это было вполне справедливо.

– Вы пойдете туда с одним из ваших друзей, – продолжала она, разрывая в возбуждении в клочки снятую только что перчатку. – Он также должен встретить вас со своим другом… Ведь так?

– Да, – ответил я неохотно. – Мы должны встретиться на мосту.

– Так не ходите туда! – решительно сказала она. – Стыдно мне предавать своего мужа, но еще хуже посылать на смерть невинного человека. Он встретит вас с одним мечом, согласно условию поединка; но там, под мостом, будут другие, которые уже сделают свое дело. Вот я и выдала его! – с горечью прибавила она. – Конечно! Теперь пустите меня.