Её пальцы легко дотрагиваются до моей шеи, я чувствую вкус её тёплых губ. Она откликается не сразу, но вскоре робко целует мою нижнюю губу. Потом Бет наклоняет голову, и мы оба открываем губы. Её язык прикасается к моему, и мир вокруг нас взрывается в ослепительной вспышке. Её пальцы зарываются в мои мокрые волосы, она вжимается в меня всем телом. Бет шарит руками по моей спине, а мои пальцы жадно ласкают нежные изгибы её талии, спускаются ниже, скользят вдоль её бёдер. Я её не брошу. Я её не отпущу. Никогда. Я её люблю.

Бет хрипло хватает ртом воздух, потом обеими руками наклоняет мою голову к себе. Я осыпаю поцелуями её шею, наслаждаюсь волшебным вкусом её кожи.

Но вот её руки падают с моей груди, сжимаются в кулаки. Бет с силой отталкивает меня и делает шаг назад.

– Я не могу это сказать!

И она убегает от меня в дождь.

Я смотрю на монитор компьютера с десяти часов. Сейчас одиннадцать, а я всё смотрю. Курсор мигает. Слова не приходят. Я должен принять решение. Чем закончится история зомби Джорджа и человека Оливии? Они полюбят друг друга и будут вместе или Бет права? Неужели я втянул своих героев в нечто настолько невозможное, что ни один читатель в это не поверит?

Снова вибрирует мобильный. Я с надеждой смотрю на него. Может быть, это Бет? Устало оседаю на стуле. Это Гвен. Опять.

Почему не отвечаешь?

Потому что я не влюблён в тебя. А ты не привыкла, чтобы тебя отвергали. Я тоже не привык отвергать, поэтому своим непрекращающимся потоком звонков и сообщений Гвен безжалостно проворачивает нож, воткнутый мне в шею. Я люблю другую девушку, а она меня не любит.

Часть меня хочет ответить Гвен и вернуть свою прежнюю жизнь. Тогда всё было просто. Не было боли, не было ничего непонятного. Всё было ясно распланировано. Идеально.

С виду – да. Но разве я могу забыть, что внутри всё было в полном раздрае? Мои родители. Марк. Мы с Гвен. Лейси. Интересно, у Криса всё тоже в раздрае? А у Логана? Сколько вокруг людей, прячущихся за фальшивыми фасадами? Сколько людей притворяется не теми, кто они есть на самом деле? Или даже так: скольким из нас хватает мужества быть собой, несмотря на мнение окружающих?

Я выключаю монитор и верхний свет, стягиваю майку и ложусь в кровать, хотя знаю, что не усну. Сильные чувства тоже имеют свою обратную сторону – они несут боль, которая сейчас пожирает меня без остатка. Тупая мучительная боль пульсирует в висках.

Дождь монотонно барабанит по крыше. Грозовой фронт, который должен был накрыть нас только завтра, пришёл сегодня и обрушился на город. В глубине души я не хочу, чтобы дождь кончался. Это был наш дождь – мой и Бет.

– Можно войти?

Я вскакиваю при звуке нежного голоса Бет, доносящегося из-за открытого окна. Дрожащими пальцами выставляю москитную сетку, она ударяется о стену и падает на землю. Я протягиваю руку и помогаю ей перекинуть через подоконник сначала одну ногу в насквозь промокших джинсах, потом вторую.

Тусклый дисплей моего будильника бросает таинственный голубой отсвет на Бет, дрожащую около окна. Мокрые волосы облепляют голову, одежда прилипла к телу. Капли дождя стекают по её лицу, зубы выбивают дробь.

– Я д-должна б-была т-тебя ув-видеть.

– Вот, вытрись этим.

Я набрасываю на неё одеяло, смотрю, не в силах отвести глаз, боясь поверить, что она в самом деле здесь. Потом бросаюсь к комоду, роюсь в ящике. Вытаскиваю футболку и спортивные штаны, протягиваю ей и быстро отворачиваюсь.

– Переодевайся. Я не буду смотреть, честное слово.

Хотя мне очень хочется. Она здесь, и я сделаю всё, чтобы она снова не сбежала. Бет сама похожа на дождь. Неизменная и постоянная, но стоит мне подойти ближе, чтобы поймать каплю, как вода убегает у меня между пальцев.

Я слышу скрип мокрой ткани, с трудом скользящей по её коже, затем шорох хлопчатобумажной майки, натягиваемой через голову.

– Ну вот, – еле слышно говорит она.

Я делаю глубокий вдох и подавляю стон. Господи, да что же это! Моя футболка заканчивается на середине её голых бёдер.

– Ты не хочешь надеть штаны?

Бет пожимает плечами.

– Они с меня падают.

Ну да, конечно. Я с усилием поднимаю глаза.

– Я рад, что ты пришла. Я беспокоился о тебе.

О нас.

Бет нервно теребит подол футболки.

– Я так сказать не могу.

Всё во мне рушится.

– Но хочу.

Надежда. Единственный тонкий лучик, он всё ещё существует, и только он поддерживает в нас жизнь.

– Потому что ты хочешь меня полюбить или потому, что любишь?

Она выпускает из рук футболку, приглаживает волосы.

– А если да? Что, если так?

Я не тороплюсь, я жду, когда эти слова дойдут до моего сердца. Бет меня любит. Моё сердце сразу встаёт на место, и я снова становлюсь самим собой.

– Потому что если я… – она запинается, и я спрашиваю себя, отчего она дрожит: от холода или от переполняющих её чувств. – А ты… – Бет делает глубокий вдох, потом вскидывает голову и с мольбой заглядывает мне в лицо. – Я не могу это сказать, но я… я хочу быть здесь… с тобой.

Мы всё ещё стоим на зыбучем песке – я и Бет. Если я сделаю хоть один неверный шаг, она снова убежит. Дождь усиливается, грохочет по крыше. Моя ленточка всё ещё обвивает запястье Бет. Моя Бет не верит в то, что нельзя увидеть глазами. Ей нужно осязаемое подтверждение моих слов.

Я обвожу глазами комнату и вижу на комоде то, что нужно. Прохожу мимо Бет, хватаю прозрачный флакончик и выливаю за окно остатки одеколона.

– Что ты делаешь? – спрашивает она таким тоном, как будто я сошёл с ума. Кто знает, может, так и есть.

Я подставляю флакон под дождь и смотрю, как непрерывный поток медленно наполняет его. Когда воды набирается достаточно, ровно столько, чтобы Бет её увидела, я завинчиваю крышечку и вручаю флакон ей.

Она скептически вздёргивает бровь, но берёт мой подарок.

– Это наш дождь, Бет.

Она в замешательстве слабо качает головой, а я чешу в затылке, набираясь храбрости.

– Я признался тебе в любви под дождём, поэтому каждый раз, когда ты усомнишься в моих словах, ты посмотри на этот флакон.

Бет морщит лоб и смотрит на мой подарок.

– А я… – начинает она. – Мне нечего тебе подарить.

– Ты здесь, – говорю я. – Это всё, что мне нужно.

Она крепче сжимает в руке склянку.

– Я всё равно не могу это сказать.

– Ну и ладно.

Бет забирается на мою кровать, я ложусь рядом с ней, как в тот раз, когда она впервые очутилась в моей комнате. Если ей нужно пространство – я отодвинусь. Но на этот раз Бет сразу кладёт голову на меня. Моей груди холодно от её мокрых волос, но я стараюсь не дрожать и не морщиться. Я не хочу оттолкнуть Бет.