– Как всегда, вся занята своими клубами и разными общественными мероприятиями. Обеды. Ужины. Чаепития, – я замолкаю, обдумывая, как сказать то, что я собираюсь ему сказать. – Она по тебе скучает.

Марк откидывается назад, опускает руки между коленями, сцепляет пальцы.

– Отец обо мне вспоминает?

На лице Марка проступает такая надежда, что мне больно на него смотреть. Я могу ответить «да», попусту обнадёживая его, или сказать правду. Но я не хочу ни того, ни другого.

– Ты когда-нибудь хотел заниматься чем-нибудь, кроме футбола?

Марк трёт костяшками пальцев подбородок, потом берёт с кровати книгу и бросает мне. Я ловлю её в воздухе. «Программа занятий по физическому воспитанию».

– Я специализируюсь на физвоспитании.

– С каких пор?

– С… – Марк барабанит сцепленными пальцами. – Да всегда.

Я с напускным интересом пролистываю книжку и бросаю её обратно.

– Я думал, ты учишься на доктора.

– Это отец так хотел. Он рассматривал моё обучение в университете как всего лишь ступень на пути в Национальную футбольную лигу. По его плану, медицинское образование было страховкой для меня на случай травмы. Мама всегда хотела, чтобы один из нас стал доктором. А папа вот так угождает ей.

Стол Марка выглядит так же, как в прошлом году: ноутбук, док-станция для айпода. После первой игры Марка в университете мама попросила кого-то сфотографировать нас всех на поле. Эту карточку Марк повесил на стену рядом с расписанием. Некоторые вещи не меняются. А другие – меняются.

– Ты ненавидишь футбол?

– Нет. Я люблю футбол и хочу играть. Вообще-то я хочу стать футбольным тренером в средней школе. Папа знает об этом, хотя не одобряет. Раньше я думал, что если буду играть, если и дальше буду притворяться… – он осекается и замолкает.

Я приехал сюда. Я начал этот разговор. И я смогу закончить эту фразу за моего брата.

– Тогда они примут тебя таким, какой ты есть?

Марк кивает.

– Да.

Мы оба молчим. В животе у меня всё сжимается и переворачивается, как будто я плыву на лодке, которая вот-вот пойдёт ко дну. У меня была идеальная жизнь, я наслаждался каждым днём. Два коротких слова Марка: «Я – гей» – перевернули мой мир вверх дном. Возможно, я понимаю, почему он уехал. Возможно – нет. Но в любом случае мой гнев никуда не делся, и раз уж я начал это дело, то закончу.

– Ты меня бросил.

– А что, по-твоему, мне оставалось делать? – с обидой отвечает он. – Я не могу изменить себя!

Мне нужно вскочить. Двигаться. Ударить что-нибудь. Швырнуть. Я встаю.

– Что тебе оставалось делать? Что угодно, только не бежать! Ты сказал, что раньше притворялся. Почему ты не захотел притворяться дальше? Или почему не захотел остаться и бороться, почему ты даже не попытался уговорить маму и отца разрешить тебе остаться?

Марк спокойно смотрит, как я меряю шагами его маленькую комнату. Потом откашливается.

– Когда-нибудь ты сам поймёшь, что отец и мать всю жизнь управляли и манипулировали нами. Ты увидишь, как они с самого детства заставляли нас верить в то, что их мечты – это наши мечты. Они контролировали каждый наш вздох. Попробуй ответить себе на один простой вопрос: ты знаешь, кто ты такой сам по себе, без мамы с папой?

Вчера за ужином мама сидела напротив Гвен и настойчиво просила меня ухаживать за ней весь вечер. Точно так же она попросила меня позаботиться о Гвен, когда мне было пятнадцать. После того первого ужина мама мягко посоветовала мне пригласить Гвен на свидание – я так и сделал.

Но бейсбол – это мой выбор. Моя жизнь. Так было всегда. Отец понимает эту игру. Именно поэтому он контролирует каждый шаг моей бейсбольной карьеры: тренеры, игры, лиги. Чёрт побери, ради меня он даже спорит с судьями! Он делает это всё только для меня!

Ведь правда же?

Забота родителей, их тревога, настойчивость – всё это делается только из любви ко мне. Но вчера они оба совершенно спокойно запретили мне встречаться с Бет, даже не поинтересовавшись моими чувствами к ней. Они просто приказали, не ожидая ничего, кроме послушания.

– Ты так мне дырку в ковре протрёшь, – говорит Марк.

Нет, Марк ошибается. Он должен ошибаться!

– Я хороший бейсболист.

Это так. Я лучший.

– Да, конечно. Отец всё сделал с умом. Он не заставлял нас заниматься тем спортом, к которому у нас нет способностей. Он не спеша присматривался к нам и выбрал для каждого тот вид спорта, в котором мы могли добиться успехов. Вопрос в другом: для кого ты играешь, Райан? Для себя или для отца?

Я застываю в тесном пространстве между дверью и койкой.

– О чём ты?

– Отец требует совершенства. Подумай над этим. Он хочет, чтобы всё выглядело идеально и все бы это видели. Мама такая же. Им обоим наплевать, что мы рвёмся на куски изнутри, главное – чтобы снаружи всё было красиво и все бы нам завидовали.

Все в Гровтоне считают маму и отца идеальной парой. Королева выпускного вечера вышла замуж за блестящего квотербека. Но за закрытыми дверьми нашего дома отец и мама ненавидят друг друга. До сих пор я думал, что это временно. Но теперь…

– Я многое понял, играя за команду университета, – продолжает Марк. – Поверь, все твои успехи в средней школе здесь не стоят ничего. Ты можешь быть лучшим бейсболистом в своей школе, в округе или даже штате, но когда ты поступаешь в университет, то оказываешься в компании пятидесяти других парней, которые ничем не хуже тебя. Более того, среди них будут те, кто сильнее тебя, быстрее и лучше, а играть тебе придётся против лучших команд. Короче, всё изменится, когда ты уедешь из Гровтона.

Когда я уеду из Гровтона. Перед этим нужно принять множество решений: профессиональный спорт или университет, литературный конкурс, стипендия.

– Зачем ты мне всё это говоришь?

– Я бы хотел, чтобы кто-то мне об этом рассказал, но вот до всего пришлось доходить самому. Ты не один, Рай.

– Нет, я один.

Глаза щиплет. Я быстро зажмуриваюсь и задерживаю дыхание. Марк уехал. Брак моих родителей разрушается, всё, что я знал и любил в жизни, превращается в прах.

– Я никогда тебя не бросал.

– Ты ни разу не приехал домой. Ты ни разу не ответил на мои сообщения.

Голос, произносящий эти слова, мне незнаком. Он натужный. Сиплый. Дрожащий. Вот-вот сорвётся.

– Прости, но пойми, что я не могу приехать до тех пор, пока отец или мать не позовут меня. Да, я их оставил. Я уехал. Но теперь я многое понял. Я был неправ, что забыл о тебе. Я должен был приложить гораздо больше усилий к тому, что касалось тебя. Я должен был звонить. Должен был отвечать на письма. Должен был с тобой встретиться. Я наломал дров, но поверь мне: я никогда тебя не бросал!