Император поднял руку, и наступила тишина.

— Но несмотря на победу, я вынужден был покинуть армию, чтобы уберечь себя от опаснейшей измены. Для этого я и собрал вас. — При слове «измена» придворные до последнего человека исхитрились принять совершено невинный вид, не шевельнув и бровью. Криспа это позабавило и в то же время расстроило.

— Введите преступника.

Халогаи неторопливо провели Гнатия, все еще облаченного в патриаршую мантию, от входа в зал к трону. За ними вился шепоток, но никто не вскрикивал от изумления или ужаса. Это Криспа тоже расстроило, но не удивило. Гнатия знали все. Стража вытолкнула патриарха вперед, и он распростерся на полу перед императором.

— Сейчас, — сказал Крисп, — я прочитаю письмо, отправленное Гнатием одному из наших офицеров. — Он вытащил из сумки письмо Гнатия Ризульфу и прочел вслух, не упоминая имени офицера. Потом он швырнул свиток на пол перед Гнатием, вместе с осколками небесно-синей патриаршей печати. — Станешь ли отрицать, что эти слова писаны твоей рукой и скреплены твоей печатью?

Гнатий не осмеливался даже поднять голову.

— Ваше величество, — пробормотал он в пол и запнулся, точно осознав, что теперь его не спасет уже ничто.

— Ты повинен в измене, Гнатий, — провозгласил Крисп. — Я прощал тебя дважды. Я не могу, не стану и не буду прощать тебя в третий раз. Завтра утром ты повстречаешься с палачом, а голова твоя станет предупреждать остальных с Вехового Камня.

По Тронной палате пронесся беззвучный вздох. Однако вновь никто из придворных не удивился. Гнатий начал тихонько всхлипывать.

— Увести его, — приказал Крисп.

Стражники подняли Гнатия на ноги. Им пришлось не уводить, а уносить его — ноги не держали бывшего патриарха.

— Благодарю вас всех за то, что засвидетельствовали приговор, — обратился Крисп к собравшимся. — Идите, и да озарит вас Фос.

Придворные начали выходить из Тронной палаты, негромко переговариваясь. Крисп подобрал письмо, ставшее приговором, глянул на Яковизия — тот кивнул.

Когда Крисп добрался до императорских палат, в дверях его уже ждала Дара, неловко переминаясь с ноги на ногу. Судя по обхвату ее живота, роды могли начаться в любой день.

— Как ты поступил с Гнатием? — осведомилась она, когда Крисп поднялся по ступенькам.

— Завтра он лишится головы, — ответил он, заходя внутрь.

— Отлично. Давно пора. — Дара энергично кивнула. — А теперь говори, что ты мне не сказал, когда примчался в город днем?

Крисп вздохнул. Он всегда радовался уму супруги, а вот теперь желал, чтобы она оказалась чуть глупее. Он вытащил письмо Гнатия Ризульфу и отдал ей. Дара вчиталась и осела Криспу на грудь.

— Нет, — выдавила она. — Только не папа.

— Боюсь, что да, — ответил Крисп. Он вытащил второе письмо — Ризульфа Гнатию и отдал ей. — Прости.

Она мотала головой, как пойманный в петлю зверь.

— Что ты сделаешь с ним? — выдавила она вопрос. — Ты не… — Голос ее прервался, точно она не могла произнести нужное слово, но Крисп ее понял и так.

— Нет, если он меня не вынудит, — ответил он. — У меня другие планы.

Он порадовался, что весть об исчезновении Ризульфа еще не достигла столицы.

— Ваше величество, — объявил вошедший пару минут спустя евнух Тировизий, — севаст Яковизий ждет вас у дверей, вместе с несколькими… э-э… домочадцами.

Постельничий тихонько фыркнул, выражая низкое мнение о симпатичных молодых людях, которыми окружал себя Яковизий.

— Я к нему выйду. — Крисп повернулся к Даре:

— Подожди здесь, пожалуйста. Это имеет отношение к твоему отцу. Я сейчас вернусь. — И он ушел, прежде чем она успела ответить.

Конюхи Яковизия — все без исключения молодые люди крепкого сложения — отвесили императору поясные поклоны. Яковизий тоже поклонился, хотя не так низко, и стоящий между ними человек выделялся наподобие башни. Поклониться он не мог — руки его были связаны за спиной, и ему осталось лишь вежливо наклонить голову.

— Ваше величество, — вежливо произнес он.

— Привет, Ризульф, — ответил Крисп. — Полагаю, ты рад оказаться за стенами подвала?

— И да и нет. Имея выбор между подвалом Яковизия и плахой, я предпочел бы подвал. Равно как выбирая между подвалом и свернутым ковром, в котором меня сюда доставили.

— О коврах можешь не беспокоиться, — сказал Крисп. — А вот насчет плахи подумай. Пойдем — нам с твоей дочерью надо о многом поговорить. Яковизий, это и к тебе относится.

Севаст кивнул. Он вытащил табличку, написал: «Все, ребята» и показал конюхам. Те двинулись к выходу из дворца. Яковизий нацарапал что-то еще и показал Криспу: «Какая жалость — теперь я могу выбирать лишь из грамотных». Крисп скорчил гримасу и вернул табличку хозяину.

Когда Ризульф вошел в комнату, где ждала Дара, та умоляюще подняла на него глаза.

— Зачем, отец? Зачем? — Голос ее дрожал. В глазах стояли слезы.

— Я думал, получится, — ответил Ризульф, пожимая плечами. — Я бы сделал твоего сына наследником, если это тебя утешит.

— Вряд ли, — невыразительно заметил Крисп. — Гнатий завтра отправится на плаху. Назови мне хоть одну причину не отправить тебя за ним.

— Я отец Дары, — ответил тот, не раздумывая. — Как вы осмелитесь заснуть рядом с ней, казнив меня?

Криспу захотелось пнуть Ризульфа — тот оставался все так же ловок и все так же прав.

— Как скажешь. Но если хочешь жить, распрощайся с волосами. Остаток дней ты проведешь в монастыре.

— Согласен, — ответил Ризульф без колебаний. Яковизий яростно скривился и протянул Криспу табличку: «С ума сошли, ваше величество? Сколько раз можно сажать врагов в монастыри, чтобы они оттуда сбегали?»

— Я еще не закончил. — Крисп вновь повернулся к Ризульфу. — Не в монастыре святого Скирия. Что бы там ни говорил Яковизий, я учусь на ошибках. Если хочешь жить, то молиться благому богу ты станешь в монастыре Присты.

На мгновение бесстрастная маска Ризульфа раскололась, обнажив убийственную ярость. Городок Приста лежал к северо-западу от города Видесса, за Видессианским морем, на южной оконечности полуострова, свисавшего с подбрюшья Пардрайских степей. Империи он служил базой разведки в степях, а заодно и самой Фосом забытой дырой, куда только можно отправить ссыльного.

— Ну, Ризульф? — потребовал ответа Крисп.

— Пусть будет так, — ответил военачальник наконец, восстановив самообладание, и снова чуть поклонился. — Я недооценил вас, ваше величество. Единственное мое утешение — я в этом не первый.

Услышав от него «да», Крисп больше не слушал изменника. Он смотрел на Дару, надеясь, что она одобрит его решение. Прошла бесконечная минута, и наконец Дара кивнула. Жест до жути напоминал повадку ее отца, но Крисп не обращал на это внимания. Он лишь благословлял ее здравый смысл. Она понимала, что должно быть сделано.