«Зато мужики не колют себе героин», – машинально подумал я.

– Потом чуть-чуть облила себя и постель, чтобы от меня посильнее воняло.

– Я чувствую.

– …но, думаю, все это ни к чему. Дядя один хрен ничего не учует. От самого несет, как от бочки с винищем! Правда, он вчера вечером был почти в норме. Даже странно. Самогон, что ли, там у них кончился?

– Ты отвлеклась, – напомнил я.

– Ничего подобного. Я вот к чему. Дядя был вчера более или менее трезвый и засек без проблем, что я, типа, кривая, как сабля. Он даже спросил, где так назюзюкалась, но я послала его подальше. А утром, когда он стал собираться на службу, я вышла из комнаты, сказала, что мне очень хреново и грохнулась прямо посреди кухни. Короче, опустила его на такие измены, что он аж весь затрясся.

– Трясет его не от этого, – заметил я и умолк, потому что в комнату с костылями и градусником прошмыгнул кум. – Спасибо, Анатолий Андреевич. Костыли в угол, термометр мне, – коротко распорядился я. – И выйди. Дверь прикрой за собой. Сейчас буду осматривать Крис. Не фиг пялиться на племянницу.

– …Я даже бросила под кровать тюбик «Момента», как ты и просил, – стоило куму вновь выйти из комнаты, продолжила Кристина рассказ с того места, на котором прервал ее дядюшка. – И дядя Толя сразу его обнаружил. И надеюсь, сделал верные выводы.

– Да, он мне об этом уже рассказал.

– Вот видишь? Правда, я молодец?

– Сама себя не похвалишь, никто не похвалит, – ухмыльнулся я. – Хотя, согласен, ты молодец. Все делаешь пока на пятерку. Продолжай в том же духе, и у нас все срастется.

– Поцелуй меня, Костя, – томным тягучим голосом еще раз попросила Кристина. – И осмотри. – Она закрыла глаза и откинула в сторону одеяло. – Ты же обещал дядюшке меня осмотреть.

«А обещания следует выполнять, – подумал я. – За слова, даже если они сказаны мусору, надо всегда отвечать. Так что, хочешь не хочешь, придется осматривать Крис».

Впрочем, что значит «хочешь не хочешь»! Я этого очень хотел! После недельного-то воздержания! Вперед!

И я потянул вниз Кристинины трусики, стараясь не думать о том, что куму сейчас вдруг взбредет в голову дурацкая мысль неожиданно войти к племяннице в комнату. Вот будет удивлен этот легавый моей извращенной методике диагностики.

* * *

Ближе к вечеру, как раз перед тем, как появилась все-таки вызванная Анатолием Андреевичем «скорая», у Кристины «конкретно сорвало башню». Увидеть это мне, к сожалению, не довелось. Перед самым приездом врачей – точнее, зачуханного фельдшера и медсестры – кум от греха подальше спровадил меня в гараж.

– Не обижайся, Разин, – при этом оправдывался он. – Так надо. Еще чего-нибудь выкинешь при посторонних.

– Да-да, конечно, – снисходительно кивнул я. – Я понимаю. – И весело подмигнул Крис, которая уже начала разыгрывать сцену «delirius tremens».

– Блин, вырубите же наконец эту сраную музыку! – второй раз за последние пару минут потребовала она.

– Какую музыку, Кристя? – дернулся было к племяннице Анатолий Андреевич, но я уже, ухмыляясь, решительно двинул на костылях к входной двери, и он был вынужден поспешить за мной. Ограничившись тем, что успел пробормотать, выходя из комнаты: – Нет никакой музыки. Тебе это кажется.

– Сперва мерещится музыка. Потом человек хватается за топор и начинает отбиваться от гоблинов, – злорадно заметил я, когда мы уже пришли в гараж. – Это называется белой горячкой. И может толкнуть больного черт знает на что. Вплоть до убийства. Или до суицида. А может привести к нарушению.

– К нарушению? – вопросительно посмотрел на меня кум.

– К инсульту, – расшифровал я. – К параличу. Иди к племяшке, Анатолий Андреевич. И не своди с нее глаз. И не вздумать отправить в больницу. Ее там доконают.

– Все же, считаешь, ей надо лететь?

– Да. В Печору или Ухту. И не просто считаю, я в этом уверен. Так что, бери направление и вызывай вертолет.

– Хорошо, я подумаю, – пообещал мне хитрый мерзавец, так ни словом и не обмолвившийся о том, что как раз завтра столь нужный нам вертолет должен прилететь в Ижму. Если, конечно, Крис не ошиблась. Но об этом мне не хотелось даже и думать.

Кум свалил встречать «скорую помощь», и я надолго остался один. Сидел на подстилке и слушал, как кто-то топает по крыльцу и как совсем рядом с моим гаражом о чем-то переговариваются незнакомыми голосами двое мужчин.

«Вот была бы жопа Анатолию Андреевичу, – представлял я, – если бы я сейчас начал колотиться в ворота и отчаянно взывать о помощи! Хотя возможность проорать на всю округу сигнал SOS у меня была постоянно в образе верной и исполнительной Крис. Но только чего я добился бы, сообщив о себе всем-всем-всем? В лучшем случае из гаража опять переехал бы в зону. В худшем – мой отчаянный призыв о помощи просто бы не расслышали. Или бы все же расслышав, махнули рукой: „Да и черт с тобой, Разин. Сидишь и сиди дальше. Радуйся, что тебя кормят и за тобой выносят парашу. Никаких забот, никаких проблем. А вот у нас и без тебя, ненаглядного, этих забот и проблем предостаточно. Так что извини. Некогда“.

Кум продержал меня в гараже в полном неведении более часа. Наконец я услышал, как загремел замок на воротах, и на пороге возник Анатолий Андреевич.

– Ну как? – привстал я с подстилки. И, признаться, очень боялся услышать в ответ: «Симулянтка она – так сказали врачи. А ты, сволочь, опять подбил неразумную девочку на очередную мерзкую авантюру. Что, все никак не расстаться с мечтой о побеге? Придется, Разин. Придется! Потому что теперь, после сегодняшнего, тебе полный звездец!»

Но вместо того, чтобы вынести мне такой приговор, кум молча бросил мне листок бумаги и ручку и уселся на корточки в своем любимом углу.

– Они сделали ей укол ре… блин, ре… ре… – принялся докладывать он.

– Релахи? – подсказал я.

– Нет.

– Реладорма?

– Реладорма. И она, слава Богу, заснула, – с облегчением сообщил Анатолий Андреевич. А я в этот момент подумал, что любящий дядюшка сумел пересилить себя и за сегодняшний день не выпил ни грамма. – И, надеюсь, проспит часа три. Я за это время успею дойти до больницы и взять направление.

– Все-таки решил отправлять Крис на Магистраль? А вертолет?

– Будет вертолет. Завтра, – уверенно сказал кум, и я облегченно вздохнул: все же в сроках прилета армейской вертушки мы не ошиблись. – Кристина протянет до завтра? Осложнений не будет?

– Надеюсь. – Я взял брошенную мне ручку и повертел ее в пальцах, пытаясь понять, зачем она мне. – Но я должен быть рядом с Крис.

– Вернусь из больницы, и будешь. Вот бумага и ручка. Пиши, какие нужны лекарства.

– Штук пять систем, гемодез, физраствор.

– Не говори, а пиши, – перебил меня кум. И, пока я составлял список лекарств, пожаловался: – И правда, врачи здесь просто дерьмо. Приезжал сейчас Охлопков, фельдшер. Забулдыга! Весь трясущийся с похмела. Вонючий.