Не меньшее беспокойство вызывал и «корсар», мощный истребитель американской морской авиации, действовавший главным образом с наземных баз. Уступая истребителю «хеллкэт» в маневренности, «корсар», тем не менее, был намного быстрее Зеро и мог развивать феноменальную скорость при пикировании.

Наши находящиеся в Бирме летчики докладывали о появлении еще одного нового самолета противника, «Мустанг Р-51», значительно превосходящего Зеро по своим летным качествам. «Мустанги» впервые приняли участие в боевых действиях, сопровождая четырехмоторные бомбардировщики в ноябре 1943 года, и возможности новых моделей поразили всех. Пилотам нашей армейской авиации приходилось туго в боях с этими великолепными американскими машинами.

И еще всем было ясно, что мы полностью не готовы к борьбе с огромными «суперкрепостями», которые впервые нанесли удар по острову Кюсю, действуя с расположенных в Китае аэродромов. Легкие армейские истребители, поднятые на перехват этих самолетов, оказались бессильны против быстрых, хорошо вооруженных, бронированных бомбардировщиков. Если «B-17» являлся серьезным противником, то «B-29» оказался непобедимым.

Теперь, когда на захваченных американцами Марианских островах шло быстрое строительство крупных аэродромов, Япония ожидала массированных налетов «B-29».

Принятая Верховным командованием оборонительная концепция появилась слишком поздно и оказалась во многом несовершенной. Большую часть наших истребителей составляли Зеро, хорошо приспособленные для действий в условиях наступления, но практически бесполезные против «B-29». Большинство пилотов бомбардировочной авиации продолжали летать на самолетах «мицубиси», давно устаревших, слишком медленных и крайне слабо защищенных от огня противника, что делало их легкой добычей.

Потеря Сайпана подстегнула наше Верховное командование. Теперь оно настоятельно требовало новых истребителей, чья конструкция не имела бы присущих Зеро недостатков.

В сентябре я приступил к испытательным полетам на двух новых истребителях. Истребитель «шиден» («молния» в переводе с японского), получивший у противника кодовое название «Джордж», был предназначен для перехвата и борьбы с истребителями «хеллкэт». Этот истребитель уступал Зеро в дальности полета и был тяжелее, но имел большую скорость и четыре 20-миллиметровых пушки. Броня и улучшенная конструкция позволяли надежнее защитить летчика. Несмотря на свой большой вес, мне он казался очень маневренным, высокая маневренность частично достигалась за счет автоматической системы управления закрылками.

К сожалению, по своим летным качествам эта модель оказалась ненадежной, для управления самолетом требовались опытные пилоты. Многим летчикам, не налетавшим необходимого количества часов за штурвалом истребителя, так и не пришлось принять участия в боях. Они гибли, выполняя тренировочные полеты.

«Райден» («гром» в переводе с японского), который американцы называли «Джек», был предназначен для борьбы с тяжелыми бомбардировщиками, такими как «B-29». Для этих целей он был отлично приспособлен, и многие наши летчики сравнивали этот самолет с великолепным немецким истребителем «Фокке-Вульф FW-190». Четыре 20-миллиметровых пушки обеспечивали истребителю огромную ударную мощь в борьбе с бомбардировщиками, а своей невероятной по тем временам скоростью более 400 миль в час он значительно превосходил Зеро. Даже с четырьмя пушками и броневой защитой «райден» мог опережать Зеро при наборе высоты.

Он был вполне пригоден для борьбы с бомбардировщиками, но управление им, как и управление истребителем «шиден», требовало от летчиков высокого мастерства. Конструктивные особенности делали этот самолет крайне неповоротливым при выполнении фигур высшего пилотажа. В этом плане он не мог сравниться с Зеро. Даже во время тренировочных полетов потери были огромны. Позже, когда истребители «хеллкэт» и «мустанг» стали хозяйничать в небе над Японией, противостоящие им пилоты «райденов» слишком поздно обнаружили неспособность своих машин к маневрированию.

Кроме того, производство этих новых самолетов оказалось на редкость медленным. Вопреки требованиям Верховного командования устаревший Зеро оставался основным нашим истребителем.

Став летчиком-испытателем, я снова получил возможность навестить свою семью. Ранним субботним утром я выехал из Йокосуки, путь мой лежал через Токио, и я решил заехать в дом своего дяди.

За время моего отсутствия положение в городе стало намного хуже. Хотя Токио после произошедшего в 1942 году налета больше не подвергался бомбардировкам, выглядел он серым и безжизненным. Большинство магазинов были закрыты, а витрины пусты. Это говорило о многом. Торговать было нечем, владельцы магазинов теперь работали на военных заводах. Те немногие магазины, что оставались открытыми, разительно отличались от хорошо знакомых мне в прошлом торговых заведений, ломившихся от всевозможных товаров. Теперь же на прилавках почти не было товаров, да и те, что имелись в продаже, являлись суррогатом. Экономическая блокада союзниками Японии заставила моих соотечественников туже затянуть пояса.

По пути мне часто попадались созданные по указанию властей бригады рабочих, занимавшиеся сносом общественных зданий и частных домов. В ожидании предстоящих бомбардировок, которых боялась вся Япония, сотни человек разбирали постройки для создания противопожарных полос в центре города. Выселенные из домов люди стояли группами на улице и с грустными лицами наблюдали, как рабочие бригады расправляются с их жилищами.

Мне доводилось видеть бомбардировки. Эти работы по сносу зданий казались мне пустой тратой сил и жалкой попыткой, от которой будет мало толку, когда на город обрушатся тысячи зажигательных бомб. Тогда деревянные дома и торговые здания Токио вспыхнут, как спички.

Большинство находящихся на улицах людей были в рабочей одежде или одинаковых костюмах, напоминавших покроем военную форму. Ни разу мне на глаза не попались женщины в «воскресной одежде», ярких кимоно, часто встречавшихся до войны, больше не носили. Вместо них женщины облачились в черные широкие брюки или грубые мешковатые штаны, которые носят под кимоно.

На улицах почти на каждом углу стояли длинные очереди, в которых женщины с детьми терпеливо ожидали выдаваемых по карточкам продуктов. Недостаток здоровой пищи бросался в глаза. Лица людей, вынужденных питаться суррогатными продуктами, были серыми и осунувшимися.

Токио наводил на меня страшное уныние, а я не мог быстро выбраться из него. Правда, изменилось не все. Из громкоговорителей на углах улиц неслись бодрые военные марши и ложные сообщения о победах. По всему городу фасады домов были заклеены плакатами, призывавшими людей трудиться с большей отдачей и стойко терпеть лишения, пока Япония не одержит победу.

Мне было не по себе. Мне и в голову не могло прийти, что я увижу такую безысходность на лицах своих соотечественников.

У дверей дома дяди я прождал несколько минут. Кто-то играл на пианино… Это могла быть только Хацуо. Я вслушивался в звуки музыки, которой не слышал уже много месяцев.

Когда я постучал в дверь, музыка стихла. До моего слуха донеслись шаги Хацуо.