– А чего сразу я? Я в тебя заливал, что ли, этот спирт?

Сергей ничего не ответил, придавленный тяжелыми сводами с закопченной мозаикой.

Блуждая взглядом по мозаичный картинам, он без всякого удивления подметил одну закономерность – на всех картинах кого-то убивали. Или зверей на охоте, или людей в битве. Людей, правда, еще и вешали.

– А я вот чего подумал, – снова заговорил Окуркин. – Вот бы бросили нас к этим крокодилам, а действие спиртяги раз бы и кончилось. И мы сразу дома. Представляешь, как все эти топтуны удивились бы?

– Слушай, Окуркин… Ты совсем, что ли, дурак? Ты чего это каркаешь?

– Всем молчать перед Его Сиятельством полномочным марвилем Шонкуром! – громко провозгласил Кант Дорнье.

Только сейчас Тютюнин заметил, что они пришли в большой зал. У дальней стены на возвышении, под множеством расшитых знамен стоял трон марвиля.

По обе его стороны располагались приближенные Сиятельного Шонкура – по дюжине справа и слева. В отличие от скромно одетого марвиля, они выглядели подобно тропическим птицам.

– Кого привел ты, Кант Дорнье? – спросил Шонкур.

– Двух путников, мой господин. Чернь собиралась их побить, костром им угрожала.

– Костром? Тебе признаюсь я, что в том диковинного мало. Я распустил ее… Постой… Мне слышится или в самом деле стихами наша речь течет?.. Кант смущенно молчал.

– Ну хорошо. Подведи их ближе и представь мне. Дорнье подтолкнул обоих путешественников и негромко спросил:

– Как ваши имена?

– Я – Сергей Тютюнин.

– А я Алексей Окуркин. Женат. Ранее не судим.

– Стойте, – скомандовал Кант, придержав их, затем выступил вперед и, указывая на Тютюнина, сказал:

– Это благородный рыцарь Сирэй из Тютюна и его безродный оруженосец Флекс.

– А чего это он – рыцарь, а я, значит, безродный? – пробурчал Леха. Тут он почуял запах жаркого, повертел головой и толкнул в бок Тютюнина.

– Это у них столовка, что ли?

– Заткнись… – краем губ приказал Сергей.

– Какими подвигами славен твой род, благородный рыцарь? – скрывая улыбку, спросил марвиль.

Тютюнин задумался. Еще никогда ему не задавали таких вопросов.

– Мой дед воевал во Вторую мировую. А бабушка была санитаркой в госпитале. И еще батя одно время на автобазе парторгом работал, но его за пьянку поперли. На пенсию ушел простым слесарем.

Улыбка исчезла с лица марвиля, он вопросительно посмотрел на Канта.

– Хотел бы я растолковать слова Сирэя из Тютюна.

– О, речь его затейлива от ветра, он долго шел сюда и выбился из сил. Но понял я, что…

– Опять эта фигня со стихами, Кант! – перебил марвиль. – Давай же, говори обычным языком.

– Короче, мой господин, дед Сирэя был славным воином, и бабушка его была смелой женщиной – ухаживала за ранеными. А отец.., отец возглавлял союз рыцарей Зеленого Парка, но вокруг него плелись интриги, коих жертвою он пал…

Шонкур сокрушенно покачал головой.

– Это, по-твоему, обычный язык, Кант? «… Интриги, коих жертвою он пал…»? Почему ты всегда говоришь то стихами, то такими вот непонятными забубенциями? Ты ведь старшина дворцовой службы безопасности. Твое дело головы рубить, железом, понимаешь, жечь измены. А ты – «.., интриги, коих жертвою он пал…» Шонкур замолчал, в зале повисла тишина.

– Что за обувь на вашем оруженосце, рыцарь Сирэй? – неожиданно спросил марвиль.

– Калоши.

– Хороший ответ. И главное, без стихов. Марвиль поерзал на неудобном троне, потом снова заговорил:

– Судя по вашему виду, рыцарь, и по виду вашего оруженосца, подвиги не принесли вам достатка. Да и славы – ведь я ничего не слышал о Сирэе из Тютюна. Скорее всего вы просто бродяги, а значит, по законам нашего города и его окрестностей вас бросят в один из рвов – вы можете выбрать, в какой именно. Но есть и другие способы урегулирования этого недоразумения…

– Огласите, пожалуйста, весь список! – попросил Леха, чем вызвал замешательство в рядах приближенных марвиля.

– Ударьте его ножнами… – подсказал Сергею Кант. – Оруженосец не может подавать голос.

– Ну у меня нет ножен.

– Возьмите… – Дорнье подал Тютюнину крепкие деревянные ножны от кинжала. Сергей размахнулся и с удовольствием долбанул Леху по башке.

– Ой! – вскрикнул Окуркин и схватился за голову, а Шонкур засмеялся и сказал:

– Что, холоп, вспомнил господскую руку? Честное слово, мне нравятся эти ребята, и если бы не необходимость… – Тут марвиль вздохнул и, махнув рукой, произнес:

– Ладно, так уж и быть – оглашаю весь список. А состоит он только из одного пункта. Тут недалеко, один день пути, живет дракон.

– Дракон? – не удержавшись переспросил Сергей.

– Да, самый настоящий. Так вот он, благородный рыцарь Сирэй, десять лет назад украл мою сестру, принцессу Глоссарию, и теперь держит ее в своей пещере… Думаю, вы понимаете, что мое братское сердце буквально разрывается от отчаяния, когда я представляю, что он там с ней выделывает. А он, по моим сведениям, выделывает… Одним словом, от вас требуется поехать к дракону, найти его, навязать ему драку и быстренько отрубить мерзавцу голову. Пленных не брать, кроме, разумеется, сестры моей Глоссарии. Задача ясна?

– Да, – тупо кивнул Серега, не вполне понимая, как он будет убивать дракона.

– Разумеется, в этих подштанниках, что на вас сейчас, рыцарь Сирэй, вы воевать не поедете. Мы дадим вам кожаные штаны со стальными накладками, кирасу, шлем, замечательный меч, надежный щит и чудесные звонкие шпоры. Разумеется, конь будет прилагаться. И разумеется, полная амуниция и горбатый мул для вашего оруженосца. Для этого раздолбая, разумеется.

– Вы очень добры, э-э.., мой господин, – сказал Сергей, понимая, что говорить что-то нужно.

– Господином назовете меня, когда возвратитесь с победой, рыцарь Сирэй, вот тогда я зачислю вас в свой штат.

На этот раз Тютюнин молча поклонился.

– Если вы, рыцарь Сирэй, думаете, что сможете сбежать и пропить доспехи и лошадь в первой же деревне герцогства Сармусского, то вы ошибаетесь. Вместе с вами поедет мой добрый Кант Дорнье с десятком своих молодцов. Они проследят, чтобы вы не уклонялись от поединка и в точности выполнили условия договора. Вы мне – мою сестру, а я вам – жизнь и успешную карьеру. Мое слово тверже кремня, я никогда не вру, можете спросить у любого из моих людей – ни одна сволочь не отважится сказать вам, что это не так. Поэтому будем считать, что я говорю правду.

После этого напутствия Сергея и Леху отвели на конюшню, где накормили плебейской похлебкой из бобов с мясом.