– А еще они пытались давить на меня психически, – пожаловался Берк и страдальчески улыбнулся.

– Как именно? – спросил Джонсон, застыв с блокнотом в руке.

– Они сказали, что все американцы не умеют читать.

– Но это чушь! – воскликнул Хэнк. – Взять хотя бы меня – я умею читать. И ребята из МИДа умеют читать, и Техасец. Я отлично помню, как дал ему инструкцию и он, глядя в текст, начал шевелить губами. Что же он тогда делал, если не читал? Да что там Техасец! – не на шутку разошелся Хэнк. – Президент Соединенных Штатов, и тот умеет читать, хотя уж ему-то, казалось бы, это ни к чему!

Поняв, что поддался слабости, Джонсон замолчал и, достав из холодильника воду, налил себе и Берку.

– Спасибо, сэр, – поблагодарил тот. Какое-то время они оба молчали.

– Так кто же тебя бил, Берк?

– Сергей Тютюнин свалил все на милиционеров, хотя, мне кажется, в этом замешан и он.

– Страшные люди и очень опасные противники, – подвел итог Джонсон. – Провели тончайшую проверку и придали ей вид обычной пьянки… Что там еще происходило, пока служба прикрытия вас не видела? Что за тяжелый предмет был положен в багажник машины?

– Это был электромотор, который Алексей Окуркин вынес со своего завода.

– Видимо, он нужен им для тайной лаборатории… Но почему не запросить оборудование у своего руководства?

– Нет, сам мотор им был не нужен, поскольку я разбил его собственными руками.

– Разбил мотор?

– Ну да. У него был крепкий чугунный корпус, и Алексей Окуркин попросил меня помочь ему. Я бил по зубилу, как какой-нибудь строитель Суэцкого канала, и это было нелегко, сэр.

– Надеюсь, агент Зи-Зи сделала видеозапись.

– Думаю, сделала, – кивнул Берк. – Недалеко от гаражей я заметил большую собаку, которая то и дело посматривала на часы. Думаю, это была она.

– Между прочим, с ней тоже происходит что-то непонятное. Из Вашингтона нам переслали счет за спутниковую связь на двенадцать тысяч долларов. Там интересуются, с кем мы так много говорим и почему большинство абонентов говорят на вьетнамском языке.

– На вьетнамском? – удивился Берк.

– Вот именно…

Джонсон вздохнул и, подойдя к Смиту, дотронулся до его пиджака.

– Что с вашим летним шестисотдолларовым костюмом, Берк?

– Я же говорил – меня поливали пивом.

– Непонятно зачем.

– Может, таким образом они приводили меня в чувство или.., это какой-то местный обычай, о котором мы еще не знаем.

– В любом случае вам нужно будет выбросить его. В нем вы похожи на полупереваренную камбалу.

– Хорошо, я так и сделаю. Что слышно о Техасце?

– Он уехал к своим новым друзьям. А я связывался с НАСА и Пентагоном, чтобы они решили вопрос с обменом… Забавное дело, эти дурни не сразу поняли, что я из ЦРУ, и принимали меня за русского. – Джонсон улыбнулся. – Одним словом, дело вроде стронулось, только им еще хотелось бы получить самих инопланетян. В комплекте с тарелкой.

– Нужно не забыть сменить трусы…

– Что?

– Это я для себя, сэр, чтобы не забыть, – пояснил Смит. – Чтобы в следующий раз я смог продемонстрировать, какого цвета мое белье.

– Вы договорились с ними о новой встрече?

– Да, мы ведь так и не попали на меховую выставку.

– Новая встреча желательна для нас, Берк, однако она опасна.

Джонсон посмотрел на изможденное лицо агента Смита, которому за этот день выпало немало испытаний.

– Пока есть шанс, что меня еще не раскололи, сэр, я пойду на эту встречу. Эти двое далеко не простые люди. Я это чувствую.

На другой день, сразу после работы Сергей Тютюнин пришел к Лехиному гаражу – так у них было договорено.

Окуркин уже был на месте и, ожидая приятеля, в четвертый раз намыливал «запорожец» шампунем от перхоти. Не то чтобы этот шампунь помогал чем-то машине, просто Лехин дед получил ящик этого добра в качестве гуманитарной помощи, и теперь многочисленные родственники Окуркиных мыли все – от полов и до посуды – исключительно лечебным шампунем.

– Привет, – сказал Тютюнин, не замечая перебегавшей от кочки к кочке бабки Живолуповой.

– В Тегеране хорошая погода, – ответил Леха таинственной фразой.

– Чего? – не понял Сергей.

– Ну видишь, я шифруюсь – машину нашампуниваю в четвертый раз.

– И чего?

– Ну, ты как бы говоришь мне пароль – «Привет». А я тебе как бы отзыв – «В Тегеране хорошая погода».

Из гаража донесся какой-то шум и скрежет.

– Это тыклики, что ли? – спросил Сергей.

– Если бы. – Леха смахнул со лба пену и посмотрел в глубь гаража. – Дроссель это. Поймал я его, гада, и в сейф стальной временно посадил, а он, гад, дверку выворачивает – сила в нем неимоверная. Я и раньше слышал, что бультерьеров из диких свиней вывели, но только сегодня убедился.

– А как?

– У меня желуди были – полведра. Так я их ему насыпал, и он все сожрал. Даже облизнулся. Такая вот проверка.

– Для Дросселя это не проверка, – возразил Сергей. – Дроссель жрет все. А на что ты его поймал?

– На кирзовый сапог. Веревкой привязал и подкинул к помойке. Как только Дроссель клюнул, я его подсек и стал к сейфу подтягивать… Хотел сапог отнять, да где там. Вместе с каблуком резиновым ушел в эту прорву…

– Когда делом-то займемся? – спросил Сергей, оглядываясь.

– Все готово. Полиэтиленовый пакет у меня с собой – в холодильном ящике лежит. Нужно только слить чистый продукт и опробовать на Дросселе…

Окуркин бросил тряпку в ведро, отер руки о штаны и, мотнув головой, тихо скомандовал:

– Пошли.

Приятели скользнули внутрь гаража, где Окуркин указал на большой посылочный ящик. В нем он с помощью кусков пенопласта устроил что-то вроде холодильного шкафа.

– Здесь. Примерно полтора литра чистого…

С этими словами он вскрыл ящик и достал сплющенный кусок желтоватого льда, замотанный в полиэтилен.

Сергею досталось держать эмалированную кастрюлю, а Окуркин выполнял самую важную часть работы.

Размотав зубами старую резинку от трусов, он ослабил горлышко полиэтиленового мешка и, наклонив его, начал выливать очищенный продукт в кастрюлю.

Запертый в стальном ящике Дроссель скрежетал зубами по металлу и бился головой о дверку. Леха всякий раз вздрагивал и разбрызгивал полученный спирт.

Наконец все было слито, и Окуркин, распрямившись, потряс перед Сергеем пакетом с желтыми заледеневшими кристаллами.