8-го ноября удалось венгерскому вождю Борнемиссе разрушить часть стены при помощи залпа из орудий. Венгры бросились в пролом, начали стрелять в неприятелей, многих убили, но этой перестрелкой дело и ограничилось, ибо нападающие встретили перед собою сильные преграды, хотя и взяли частокол и туры. Заметив между турами много мешков с солью, Баториевы солдаты хватали ее и тащили к себе в лагерь, ибо она была редкой приправой для их пищи[841].

На следующий день король приказал объявить армии, что так как добыть крепость трудно, то он решил оставить солдат на зимних квартирах в неприятельской стране. Сам же он поедет в Польшу, чтобы привезти оттуда и денег и подкреплений.

Это объявление вызвало сильное волнение в лагере. Одни обещали остаться, если будут иметь хорошие зимние квартиры; иные заявляли, что должны возвращаться домой, так как лошади пали, прислуга разбежалась и дальнейшее пребывание повлечет за собою для них большие потери. Были и такие, которые кричали, что не двинутся с места, пока им не будет уплачено жалованье. Замойский пригласил к себе почти всех ротмистров на пир, чтобы успокоить как-нибудь волнение, возникшее в армии при известии об отъезде короля. Но и это средство не подействовало сначала. Солдаты оказывали явное неповиновение и пренебрежение своим начальникам. Уплата жалованья прекратила бы волнение, но денег не было. Из Варшавы привезли незначительную сумму в 60 000 злотых, которой едва хватило на жалованье Венграм и Немцам. Позвали ротмистров к королю, который старался убедить их в необходимости зимовать под Псковом. Что денег нет, – говорил он – в этом виноваты сборщики податей, которые нерадиво исполняют свои обязанности. Но лучше претерпеть, нежели подвергнуть себя большой опасности отступлением от Пскова. Псков – ворота в Ливонскую землю, а поэтому, если принудить к сдаче этот город, вся эта земля достанется в наши руки без пролития крови. На зимних квартирах всего будет в изобилии, ибо выбраны они в многолюдных и богатых селениях. Он остался бы при войске, если бы не отзывали его в Польшу весьма важные дела, которые не могут быть решены в его отсутствие. Убеждения Замойского и Батория подействовали на армию. Волнение постепенно улеглось, и армия согласилась зимовать под Псковом. Успокоению волнения содействовало также известие, что скоро начнутся переговоры о мире, следовательно, являлась надежда на скорое окончание военных действий. Войско решило даже ввиду этого остаться на месте, не уходить из лагеря на зимние квартиры[842].

Стены Псково-Печерского монастыря

Таким образом, миновал кризис, который мог бы оказаться гибельным для Батория, если бы армия ушла из-под Пскова, но теперь участь Ливонии была решена: она должна была остаться в руках победоносного короля[843].

Желая облегчить доставку армии продовольствия, Баторий задумал взять Печерский монастырь, являвшийся сильною помехою этому. Монастырь представлял собою значительную крепость, с каменной стеной и башнями. Он находился в 56-ти верстах от Пскова, вблизи тракта, который вел из этого города в Ригу[844].

В монастыре стоял гарнизон из 200 стрельцов: кроме того, было немалое количество простого люда[845]. Монастырь доставлял немало хлопот Баториевой армии. Русские производили из него нападения на королевских фуражиров, отнимали обозы и грабили купцов, везших товары[846].

28-го октября король выслал к монастырю немецких и польских всадников, под начальством Фаренсбаха, на рекогносцировку местности. Если монастырь взять легко, Фаренсбах должен был обратиться к королю за пехотой и артиллерией[847]. Начало этого предприятия было удачно. Фаренсбах разбил под монастырем московских стрельцов, положив на месте до 80 человек и взяв несколько в плен[848]. Король послал ему на помощь немецкую пехоту и три орудия. Началась канонада, от которой часть монастырской стены обрушилась. Осаждающие пошли на приступ, но безуспешно. Осажденные, священники, иноки и простые люди, взяв икону Богородицы, стали у пролома и мужественно отбили нападение[849]. Вместе с другими стал взбираться на стену и племянник Курляндского герцога, Вильгельм Кетлер, лестница обломилась, он упал за монастырскую стену и, таким образом, очутился в плену у неприятеля[850]. Баторий послал Фаренсбаху новое подкрепление, под командою Борнемиссы[851]. Обстреливание монастыря производилось теперь уже из семи пушек, и спустя два дня сделан был новый пролом в стене. Осаждающие бросились снова на приступ, но опять были мужественно отбиты. Очевидно, силы осаждающих были не на столько велики, чтобы они могли сломить доблестное сопротивление осажденных, воодушевляемых к тому же религиозным чувством, верою в чудесное покровительство вышних сил[852].