это удалось, где и при каких условиях. Инициация — процесс глубоко частный, можно сказать, интимный, и интересоваться его подробностями в нашей среде не принято.

— Буду знать, — черкнул я, но доктор, кажется, вовсе не обратил никакого внимания на изменившиеся надписи.

— Как бы то ни было, вы, молодой огр, меня заинтересовали, и я хочу предложить вам небольшую подработку, с которой ваш друг Берриоз, к моему сожалению, справиться не в состоянии, равно как и подавляющее большинство его коллег на этих забытых Многоликим островах. Здешние учёные, к моей досаде, слишком уж настороженно относятся к танатологии, и это наложило определённый отпечаток на их знания и возможности… если, вы, конечно, понимаете, что я имею в виду. Впрочем, это не так уж важно… Итак, что мне от вас нужно, — продолжил он, и, ткнув пальцем в послушно булькнувшую чёрную жижу в колбе, пояснил: — Это так называемая «суть посмертного вздоха». Получается из компонентов преимущественно животного происхождения, и только у зельеделов, прошедших инициацию Смертью. Я могу предоставить вам несколько рецептов наиболее оптимального пути получения этого зелья, но не собираюсь ограничивать в экспериментах с иными материалами, если, конечно, вам это будет интересно. А может быть, даже буду платить за некоторые из них, но в этом случае я буду требовать личного присутствия при эксперименте или, как минимум, подробных записей о его проведении. Как я вижу, с последним проблем быть не должно, учитывая вашу грамотность. Что скажете, Грым?

— Ну, дык, — прохрипел я в ответ, не постеснявшись утереть рот рукавом рубахи. Уж больно резанули по ушам внезапно прорезавшиеся снисходительность и высокомерие в голосе мага. С Берриозом он общался куда более… ровно. С сёрбаньем отхлебнув из чашки едва тёплый взвар, я довольно осклабился, — Сговоримся, док…

Даже не дрогнул, с-скотина. Хотя, мне показалось, что снисходительность в его взгляде на миг уступила место лёгкой усмешке. Померещилось, должно быть.

— Мейн Тодт, — ошпарив меня уничтожающим взглядом, вмешался Падди. — А разве вы сами…

— Не могу, — развёл руками хозяин дома, переключая внимание на хафла. — Я не проходил инициацию. Способности к танатологии можно назвать моим родовым даром, так что необходимости в пересечении границы Сущего у меня до сих пор не возникало. И, признаться, надеюсь, что такая надобность появится ещё нескоро.

— Врождённая способность, да? Как умение обращаться с камнем у тех же диких кобольдов? — вновь ощерился я, перебивая Падди, вновь вытаращившего на меня глаза… от возмущения, полагаю.

— Врождённые умения, Грым. Более высокая ступень развития доставшегося по наследству дара, который я вполне успешно перевёл в разряд полноценных осознанных умений, — отозвался по-прежнему невозмутимый доктор Тодт. — Итак, вас интересует моё предложение?

— Объём, время, стоимость ингредиентов? — черкнул я на пластине, и в этот раз танатолог не стал её игнорировать.

— Две пинты в неделю. Приготовление такого объёма по моей рецептуре займёт порядка четырёх часов вашего времени. Стоимость ингредиентов составит от полутора до двух корон. Я готов платить по одному соверну за пинту.

Вот так я и стал поставщиком зелий для мага-танатолога, оказавшегося, по совместительству, ещё и очень неплохим целителем, известным в Тувре вообще и в Граунде в частности не меньше, чем дипломированные маги-специалисты Королевского колледжа. Правда, круг клиентов доктора Тодта был несколько… сомнителен. Но с другой стороны, кто-то же должен лечить тех, до кого официальным властям империи нет никакого дела? И плевать, что основные научные интересы доктора лежат совсем в иной области. Наоборот, связи в теневой части Тувра, наработанные за счёт помощи его обитателям, изрядно помогают ему в «продвижении науки», как обтекаемо именует свои эксперименты с мертвым и живым сам доктор Тодт. А куда деваться? Не любят островные маги и власти танатологов. Боятся, наверное. Вот и приходится мастеру изворачиваться, как умеет. А умеет он неплохо, да…

— О чём задумался, Грым? — на высокий барный стул перед стойкой, за которой я, по традиции всех барменов, натирал до скрипа очередной стакан, приземлилась гибкая фигурка Дайны.

— О знакомстве с доктором Тодтом, — честно признался я, выводя надпись на застеклённую пластину с песком. Орчанка удивлённо приподняла бровь, но тут же посерьёзнела.

— Вот, кстати о нём. Я закончила заказанный доктором артефакт для переливания… жидкостей, — чуть замявшись на последнем слове, произнесла она и, сделав долгую паузу, договорила на одном дыхании, словно нырнула в омут с головой: — И после его оплаты я бы хотела уехать из города.

Я замер. Хеймиты, конечно, обещали помочь с восстановлением разума моей зелёной подруги, но… так быстро?!

— Накхсовкхсем или… — выдавил я. — А кхак же твой дом? Лавк-кха?

— Нет, что ты! — вскинулась было Дайна, но тут же тихо добавила: — На месяц, может быть, на два. Хочу проведать родные места. Я же не была в Музене с тех пор, как дед увёз меня на «Ласточку», знаешь…

Я понимающе кивнул, а орчанка говорила всё быстрее и быстрее, чуть ли не захлёбываясь словами. О том, что её жизнь после побега от Пиккардийца и его банды стала похожей на сон, местами приятный и даже радостный, но такой зыбкий и… невнятный. О том, как пугающе легко оказалось забыть о родне и погибшем деде. О городе и орочьей общине, в которой она росла, о старых друзьях и подругах. И о том, как она словно очнулась, проснулась и… пришла в ужас от собственного поведения. Как пугали её воспоминания о сладком забытьи и тумане, в котором проходили последние несколько месяцев жизни. Дайна говорила, а я… я слушал. И постепенно камень, чуть было не раздавивший мне сердце, словно растворялся, исчезал под напором эмоциональной речи подруги. Дайна оживала прямо на глазах, и я не мог, не имел права обижаться на неё за то, что она наконец очнулась от сковавшего разум морока и решилась навести порядок в собственной жизни. Единственное, что я мог и должен был сделать, это…

— Помощь нужна? — осведомился я, когда орчанка наконец выговорилась, замолкла и, устало вздохнув, приняла протянутый мною бокал с лёгким малиновым вином, которое я и держал-то лишь для неё. Остальные посетители предпочитают напитки покрепче.

— Последишь за моим домом, пока я буду в отъезде? — с явным облегчением в голосе попросила она.

— Об этом могла бы и не спрашивать, — ответ я расписал уже на привычной «барной» застеклённой доске с