– Всякое бывало, – признался Кощей.

От удивления Женька остановилась, но тут же бросилась догонять Кощея.

– Что, вы правда убивали? – выпалила она. – То есть не в сказках, а по-настоящему?

– Тоже случалось. Я злодей, не забывай, – пояснил Кощей, игнорируя Женькино возмущение. – И потом, они сами виноваты. Зачем было мое капище рубить?

– Ка… какое капище? – не поняла Женька.

– Мое. Стояло себе в лесу, на взгорочке, никому не мешало. И тут на тебе, прибежали, начали топорами махать, изрубили всего. Больно, замечу.

Последнюю фразу он проговорил слегка уязвлено и даже плечами передернул от воспоминаний.

– Хватит врать, – насупилась Женька. – Подумаешь, идол, вам-то они ничего не сделали.

– Идола вырезали, когда я еще был Чернобогом. А капище, по тем временам, считалось одним из самых лучших. Так что все я чувствовал. Не смертельно, конечно, но все равно неприятно. К тому же я не выношу мат, особенно в свой адрес.

– И что вы сделали? – полюбопытствовала Женька.

– Посвистел, – ухмыльнулся Кощей.

– Хватит уже!.. – начала Женька, но осеклась. – А. Понятно. Зверей позвали?

– Их самых. Волки в том году знатные уродились.

– Все равно, вы их убили.

– В порядке самообороны. Тебе с такими вопросами лучше на Ройял-стрит обращаться. Или хочешь, к Елисею отправлю? Хоть за замком присмотришь до моего возвращения.

– Нетушки, я с вами, – торопливо пошла на попятную Женька. – И хватит меня пугать!

Она замолчала, но чувство справедливости взяло свое.

– И все-таки вы злой. Не понимаю, почему Николай Угодник так старается вас домой зазвать.

В ответ Кощей лишь плечами пожал, мол, сам не понимает, и пообещал показать кое-что, когда домой вернутся. Обещание сопровождалось замечанием, что если и после такого Женька в замок не запросится, то больше он ее возвращением пугать не станет.

– Знаете, а про вас в этом кабаке слухи разные ходят, – сообщила Женька.

– Про Мака? – уточнил Кощей.

– Про него, – подтвердила Женька.

– Что Мак с уголовниками якшается?

– Вы знаете? – удивилась Женька.

– А то! Но сам Мак не уголовник, а с кем пиво пьет, так это его личное дело. Даже, говорят, с Джонни Расстригой корешился, да кому какое дело, был бы человек хороший. Я точно процитировал?

Женька кивнула. Почти слово в слово ей те же мысли высказывали давешние собутыльники.

Домой они пришли поздно. Суровый Артур принял у Кощея потрепанную кепку и сухо заметил, что на завтрак, если лорд не возражает, будет омлет. Лорд не возражал.

– Детка, зайди ко мне в кабинет, – велел Кощей.

– Смею ли я напомнить, сэр, что послезавтра вы отбываете в свое поместье? – поклонился Артур. – И мисс Джени следует переодеть мокрую одежду.

– О да, – с чувством заметил Кощей.

– Ответы на приглашения ожидают вас на столе.

– Как всегда, Артур, – кивнул Кощей. – Спасибо. И принеси, пожалуйста, в мой кабинет графин вина и два бокала.

Стоя на лестнице, покрытой дорогим ковром, с перилами из мореного дуба в мокрой, потрепанной одежде, он должен был смотреться крайне неуместно. Но не смотрелся. Было видно и чей это дом, и кто кому слуга.

Женька, под неодобрительным взглядом Артура, пулей побежала переодеваться и тут же отправилась к Кощею. На столе уже стоял графин, бокалы и блюдо с печеньем.

– Бери, – кивнул на печенье Кощей. – Вино будешь?

– После пива? – с сомнением переспросила Женька.

– Вино на пиво – это диво, – продекламировал Кощей и протянул Женьке бокал.

– Тебе какая песня понравилась? – с искренним интересом спросил он.

– Про корову, – засмеялась Женька. – И про принцессу, только очень уж скабрезная. Еще про сеновал была отличная! А вот про рыцаря в горах – дурацкая. Я чуть не разревелась.

– Угу, – кивнул Кощей, делая какие-то пометки на клочке бумаги. – Ну, спасибо.

– За что?

– Да я все пытаюсь понять, какие удались, какие не особо.

– Так это что, вы все сами сочинили? – опешила Женька.

– Само собой. Ну кроме самой первой, конечно.

– Ну вы даете!

Кощей отложил перо и сказал чуть удивленно:

– Вот ведь, простое сочетание фонем, а какой эффект. Ты чего встала? Садись на диван, будем кино смотреть.

Он пересел первым и жестом пригласил Женьку. Взяв ее за руку, велел откинуться на спинку дивана, расслабиться и закрыть глаза.

– Будет страшно – кричи, – предупредил он. – Едва все начнется, глаза хочешь открывай, хочешь нет, не поможет. Готова?

Сгорая от любопытства, Женька кивнула.

– И учти, сеанс одноразовый. Могу только то показывать, что было до падения.

– Да поняла я! – повысила голос Женька, но тут же опомнилась. – Ой. Извините, дядя Максет.

– Как знаешь, – предупредил Кощей, и представление началось.

Женька увидела Русь сверху. Была ночь. Вдалеке полыхал пожар, а внизу, прямо под Женькой, шло сражение. Две толпы, смешавшись, убивали друг друга. В свете костров мелькали мечи, ножи, кое-где люди просто вцепились в глотки, кто-то уже был затоптан озверевшей толпой. Раненые хватали врагов за ноги, пытались вонзать ножи.

«Они же все одинаковые, как же они врагов от своих отличают?» – мелькнула у Женьки последняя ее осознанная мысль.

Потом в голове словно фейерверк взорвался. Собственные мысли ушли, и накатило свирепое веселье, как у злобного мальчишки с богатой фантазией, наблюдавшего за битвой черных и рыжих муравьев. Тут один из раненых, зажимая рану на голове, вырвался из схватки.

– Тебе, Чернобог! – из последних сил заорал он и грудью бросился на любезно подставленный меч товарища.

– Ого! – пророкотала Женька. Она уже не могла различить, где ее мысли, а где Чернобога. – Принято!

Одна часть толпы принялась теснить другую. Кто-то из воинов, считавшихся погибшими, неожиданно очнулся и в прыжке вонзил меч в живот врага. Вскоре победители буквально скинули побежденных с обрыва. Добивая, они кричали «Чернобогу!», наполняя Женьку силой.

Затем картинка сменилась. Три купеческие ладьи стояли у примитивного причала, а люди в белых балахонах мазали борта кровью животных, вознося молитву Чернобогу, моля пощадить их ладьи в дальнем плавании.

– Свинья? – презрительно заметила Женька. – Это не жертва!

Шторм разметал ладьи как щепки. Одну из них поглотила волна, на второй, воздев руки к небу, стоял волхв.