Мои часы все еще показывали японское время, я не перевел их. На часах было одиннадцать двадцать.

– Одиннадцать двадцать, – ответил я.

– Вечера? Или утра?

– Почти полночь, – уточнил Митараи.

– Выходит, там все спят… – Леона отодвинула свой стул.

– Собираетесь позвонить в Йокогаму? – спросил я.

– Да.

– В чей дом?

– После смерти брата мне больше не на кого положиться. Если звонят из офиса, а я не отвечаю, то обычно следом звонят в дом матери. Поэтому мне нужно поговорить с Тэруо, – ответила девушка и встала.

Телефон висел на стене прямо рядом с дверью на кухню. Леона сняла трубку и набрала номер.

Наблюдая за ней, я подумал, что такой знаменитости, должно быть, очень сложно выкроить целую неделю из напряженного рабочего графика, пусть она и сказала, что проблем не было.

Повесив трубку, Леона вернулась на свое место. Она аккуратно расположила остатки салата и хлеба на тарелке перед собой.

Хозяйка ресторана вышла забрать нашу посуду. Леона, улыбнувшись, обратилась к ней, и та поблагодарила ее в ответ – видимо, девушка сделала комплимент еде. Деревенская еда оказалась не такой плохой, как говорил Митараи.

Мой друг все еще беседовал с пожилым полицейским; тот, в своей огромной шляпе, надвинутой на глаза, о чем-то оживленно рассказывал. Его собака, прижав уши, спала на ковре у его ног. Интересно, о чем мужчина так хотел рассказать Митараи, которого встретил впервые?

Принесли чай. Его подавали в большом керамическом чайнике, полностью закрытом тканевым чехлом с изображением кошки.

Поставив перед нами предварительно подогретые чашки, женщина удалилась на кухню. Леона подняла чайник и налила чай в мою чашку – это был жест, достойный воспитанной японской девушки.

Снаружи послышался какой-то шум. Я обернулся, чтобы посмотреть, что происходит, и увидел только скользящие по стеклу капли дождя. В этой стране дожди были частым явлением.

Когда я повернулся к Леоне, вдруг зазвонил телефон.

– Должно быть, это меня. Международный звонок, – сказала девушка и поставила чайник на стол.

Я взял его и продолжил разливать чай по чашкам Митараи и полицейского, на дне которых уже было молоко.

– О, Миюки-тян, ты еще не спишь? – голос Леоны прозвучал удивленным.

В тишине ресторана были хорошо слышны стук дождевых капель и треск дров в камине. Девушка говорила шепотом, поэтому я не мог расслышать, о чем она говорила: дождь полностью заглушил ее голос.

Я вернулся на свое место, поставил чайник на стол и, взяв свою чашку, поднес ее к носу и вдохнул аромат. У этого напитка был уникальный запах, которого я не встречал у японских чаев. Я аккуратно придерживал блюдце левой рукой, совсем как делал Митараи за чаепитием в нашей квартире на Басямити. Мой друг часто игнорировал правила этикета и такт, поэтому не принимал чаепитие всерьез, однако его обычное поведение сегодня было очень уместным.

Сделав глоток чая с молоком, я испытал приятное удовлетворение после тяжелого рабочего дня и приятного ужина. Впервые в жизни я сидел в ресторане без музыки. Неторопливо путешествуя по Британии, я, кажется, начинал лучше понимать свои собственные чувства и эмоции.

Роскошные рестораны и высокая кухня – это прекрасно, но впечатления от красивых пейзажей и чистого воздуха без выхлопных газов шумных автомобилей куда ценнее, чем претенциозные развлечения, и намного дольше сохраняются в памяти.

Можно ли испытать нечто подобное, путешествуя по сельской местности в Японии? Куда бы ни отправились, вы столкнетесь с копией Токио и докучливыми взглядами прохожих. Откуда в шотландцах этот гуманизм невмешательства в чужие дела? Это, вероятно, результат воспитанной в них уверенности в себе.

Размышляя, я не сразу заметил, что Леона вернулась к столу. Ее тонкая талия находилась прямо перед моим лицом. Очень медленно я поднял глаза вверх, стараясь не упустить прелесть от созерцания, а затем вздохнул.

Выражение лица Леоны изменилось – она, кажется, была обеспокоена: губы приоткрыты, глаза слегка затуманены.

Митараи тоже заметил ее присутствие.

– Что-то случилось? – спросил я, поставив чашку на стол.

Пожилой полицейский замолчал и посмотрел на девушку.

– Моя мама и Юдзуру, мой брат Юдзуру… – едва слышно прошептала Леона.

– Ваша мать и Юдзуру? – спросил я.

– Они мертвы.

– Что?! – вскрикнул я.

– Похоже, его убили… – продолжила девушка.

– Убил, но кто? – спросил Митараи.

– Это все лавр… – ответила Леона.

Митараи замолчал.

– Лавр убил их обоих? – спросил я.

– Да, да…

Леона оперлась о спинку стула руками, а затем рухнула на колени прямо на каменный пол. Я, вскочив с места, подбежал к девушке, чтобы поддержать ее. Она вся побелела, как лист бумаги.

Митараи объяснил все пожилому полицейскому, затем громко позвал Эмили и подошел к Леоне.

– Наверху есть кровать, дадим ей отдохнуть там. Исиока-кун, отнеси ее на руках, – сказав это, Митараи направился к лестнице в углу зала.

* * *

После того как Леона смогла немного прийти в себя, она рассказала нам обо всем, что произошло на Темном холме за время нашего отсутствия. Рассказ был настолько пугающим, что моя кожа тут же покрылась мурашками. Случившееся ужасало, но в то же время лишь укрепило мою уверенность – моя догадка оказалась верной!

Сразу после нашего отъезда в Йокогаму пришел еще один тайфун – сильный шторм бушевал всю ночь. На следующее утро, когда буря утихла, жители дома Фудзинами были обречены на ужасающую находку на заднем дворе, где тайфун оставил заметный след.

Похоже, Тэруо первым вышел в сад. Наутро после тайфуна он нашел свою жену Ятиё у корней гигантского камфорного лавра бездыханной. В черном пальто, вся промокшая, она лежала лицом вниз на земле. Ее голова была повернута к дереву, а костыль отброшен и валялся в стороне. Кость правого плеча была раздроблена, как в результате жестокого избиения, а на правой стороне лица виднелись ужасные синяки. Все выглядело как повторение жуткого нападения, произошедшего несколькими днями ранее.

Связавшись с больницей, Тэруо выяснил, что на кровати в палате Ятиё была обнаружена записка. Неразборчиво, сильно дрожащим почерком был написано:

«Меня кое-кто ждет, я отлучусь ненадолго, но скоро вернусь».

Женщина так и не вернулась в палату.

Рядом с окном в ее палате находилась пожарная лестница, по которой нельзя было подняться и войти снаружи, но, в случае пожара или эвакуации, пациенты легко могли открыть замок на окне и выбраться на улицу. По словам лечащего врача, Ятиё Фудзинами успела немного восстановиться и могла встать без посторонней помощи, но у нее не хватило бы сил самостоятельно преодолеть большое расстояние. Это означало, что кто-то заставил женщину открыть окно и проник в палату, а затем вынес ее на спине и увез из больницы.