– А Женя тебе поможет, – с готовностью предложила Фьяметта.

– А че я-то? – усомнился в целесообразности заказа младший Истомин.

– А че? – передразнил его отец, – че ли я́?

– Вообще-то я не буду, – буркнул Женька и набычился.

– Вообще-то я тоже, – поддержала его Тамара.

– Ой, – растерялась Оксана, – я тоже фанту не пью. Я тут передачу про нее смотрела. «Среда обитания». Знаете? – обратилась она к Мальцевой. – Так вот, если фанту выпить, то…

– Умрешь, – буднично подсказала Оля-Лиза возможный результат приема данного напитка.

– Не умрешь! – прикрикнула на нее Маруся и дернула кудрявого подростка за руку. – Пойдем, что ли?!

– Сама донесешь! – осклабился Женька и уселся за соседний стол.

– Ев-ге-ний! – строгим голосом отчеканила Фьяметта, в ответ на что Женя Истомин надел наушники от плеера и включил музыку столь громко, что сидящим за соседним столом в награду досталось несколько знакомых слов. В их числе «йэ-е-ес», «сэ-э-э-кс», «бэйби» и «ла-а-а-вэ».

Помочь вызвалась Оля-Лиза.

– Иду с тобой! – объявила она Машке и взяла ее за руку.

Маруся с благодарностью посмотрела на малолетнее чудовище и сочла его не таким уж и мерзким. В нем было даже нечто приятное. Например, красные вишенки на футболке. Машка решила подкорректировать свое отношение к Оле-Лизе Истоминой и дружелюбно ту переспросила:

– Ну ты-то, надеюсь, пьешь фанту?

– Пью, – неожиданно легко согласилась та и на всякий случай обняла обретенную подругу.

Потом развернулась к взрослым и ткнула пальцем в каждого, кто, по ее мнению, мог на что-то рассчитывать. Среди них числилось двое: Тамара и Виктор. Точнее: сначала Виктор, а потом Тамара. Произведя в уме какие-то сложные вычисления, Оля-Лиза показала Марусе четыре пальца, а брату – фигу. Последнее Машке было особенно приятно.

– Пошли! – почти попросила Оля-Лиза и бережно повела свою наперсницу к выходу.

Оставшиеся проводили девочек глазами. За столом воцарилось молчание, которое периодически пыталась нарушить Фьяметта, дабы между супругами Мальцевыми перестало искрить.

– Тамарочка… – по-плебейски завывала она с покровительственной интонацией.

– Слушаю вас, Оксана, – ставила ее на место Мальцева.

– Мудрость! – провозгласила Истомина и погладила своего кудрявого фавна по волосатой коленке. – Томочка! Вам не хватает мудрости. Я бы сказала, не хватает мя-а-а-гкости, тер-пе-е-ения…

Тамара, глядя прямо в глаза учителю, смиренно потупилась и с гордостью произнесла:

– Зато я умею варить суп-харчо.

Безобидное наименование кулинарного блюда произвело за столом эффект разорвавшейся бомбы. Фьяметта поперхнулась и застыла с открытым ртом, а Виктор вылупил глаза на сидящую рядом супругу.

– Что-о-о-о? – выдохнула Оксана.

– Ничего, – спокойно ответила Тамара. – Ничего сложного. Как говорил мой хороший краснодарский друг, этот навык усвоит любой. Хотите?

Истоминой не оставалось ничего другого, как послушно закивать головой.

– Это элементарно: берете литровую банку краснодарского соуса и вываливаете его в кастрюлю объемом не менее пяти-шести литров. Тщательно размешиваете, а потом забрасываете туда остальные ингредиенты. Для того, чтобы конечный продукт вас, Оксана, не разочаровал, понадобится не только высочайшая му-у-удрость, но также – терпение. Слышите меня, Оксана? Му-у-удрость и тер-пе-ни-е. – Мальцева доброжелательно посмотрела в глаза Фьяметте и переспросила: – Что-то непонятно?

Виктор толкнул Тамару ногой и вступился за жену товарища:

– Том, ты еще недавно сама не умела это делать! Харчо это!

– Не это, а этот, – поправила его супруга, продолжая: – Ты, надо сказать, тоже со вчерашнего вечера на досмотре стратегически важного груза, но это же не помешало тебе явиться в столовую?! Что, на корабле кок запил?

Мальцев насупился и решил прекратить светскую беседу.

– Ребята, – снова выступила с миротворческой миссией Фьяметта, – не ссорьтесь! Всякое бывает.

– Да, – подтвердил Виктор Сергеевич, а Истомин, устав от неопределенности, обнял супругу и жизнерадостно провозгласил:

– Все-о-о-о-о, что в жизни есть у меня! Все-о-о-о, в чем радость каждого дня! Все-о-о-о-о!!!

Эх, мамуля! Золотой ты мой человек! Боевая подруга! Добродетельная мать! Ангел мой!

Душа Фьяметты воспарила над столом и приземлилась на правом плече велеречивого фавна. «Го-во-ри! – пропела она в ухо любимому. – Го-во-ри еще».

– Ангел мой! – продолжал Истомин. – Не уточнишь ли ты, почему сегодня вина не подают?!

Бу-у-ух! – обмякла волшебная субстанция и сползла по плечу вниз в поисках своего привычного пристанища.

– Ко-о-остя! – огорчилась ее хозяйка. – Ты же обещал!

– Друг мой, Настенька! – понес уже совсем невозможную чепуху Истомин. – Думай о вечном!

– Приятного аппетита, – вмешалась Тамара и стала выбираться из-за стола.

– Приятного, – поддержал ее Виктор и встал следом.

– Товарищ! – обратился к нему Костя Истомин. – Друг! Мой брат любезный! Бежишь?

– Бежит! Комедиант! – ответила за мужа Мальцева.

– Ты тоже склонна к стихоплетству?

– К версификации, мой друг!

– Так мы с тобой филологи, подруга?

– Ты льстишь себе…

– Я льщу?! – не поверил Истомин и вскочил из-за стола, пытаясь поддержать Мальцеву под руку.

Тамара, не поворачивая головы, устремилась к выходу, не забывая отвешивать обедающим знакомым «приятного аппетита». Истомин пробирался следом, а Мальцев, чертыхаясь, замыкал процессию. В дверях женщина развернулась и что-то тихо сказала кудрявому поэту, после чего тот отпрянул и, жеманясь, пропустил законного супруга Тамары Николаевны.

– Ушли любовники младые! – провозгласил Костя на всю столовую и подозвал к себе официантку. Чернявая девушка с готовностью закивала в ответ.

Пока Мальцевы молча шествовали к корпусу по аллее, обсаженной пальмами, Маруся чинно восседала с Олей-Лизой на качелях, допивая вторую бутылку фанты. Маленькая и беленькая в удивительной способности вмещать в себя огромное количество шипящей жидкости не уступала подруге. Светский разговор между девочками поражал своей экзистенциальной направленностью.

– Они умрут, – призналась Оля-Лиза, имея в виду собственных родителей. – И Женька.

– С какой это стати? – манерно переспросила Машка.

– Я знаю, – гордо произнесла сивилла.

– И я знаю, что твои родители умрут и брат тоже. Просто потом.

– И твои, – пообещала Оля-Лиза.