Такую только машиной выдергивать!

— «Щелчком» не выбить! — определил на глаз Иван.

— Дерьмо! — выругался я.

Вновь возвращаемся, дым, темный переход, тамбур с железной дверью.

Дверью приоткрытой!

Я пинком распахнул ее, шагнул наружу и немедленно отпрянул назад. Дверное полотно прошила длинная очередь, полетели щепки, в двухмиллиметровом железном листе остались зиять неровные дыры с рваными краями. И сразу долбанули из чаромета!

Дверь сорвало с петель и смятым железным комком отшвырнуло в сторону.

— Не суйся! — предупредил я Ивана.

До черного хода огонь еще не добрался, дым стелился под ногами и черными клубами уносился на улицу сквозняком. Какое-то время у нас в запасе точно есть. Если только не подойдут и не забросают зажигательными гранатами. От них никакая колдовская защита не поможет!

Я откинул барабан револьвера и ссыпал в сумочку все патроны, стреляные и целые. Взамен зарядил пулевые сорок пятого калибра. Не хватало еще зацепить картечью случайных прохожих…

Понемногу в спину начало веять жаром; я подступил к выходу и предупредил помощника:

— Не лезь! — а сам на миг ступил в дверной проем и сразу отшатнулся обратно.

Выстрелов не прозвучало, обстрелявшие меня парни — один с чарометом, другой с жезлом «свинцовых ос» — скрылись из виду.

Тогда я перехватил «таурус» двумя руками, шагнул на крыльцо, пригнулся и спрыгнул на газон.

Никого, только разбегались по окрестным дворам перепуганные пальбой пациенты и китайцы из персонала.

— Ваня! — позвал я и рванул к странно осевшей на один бок «буханке».

Над головой лопнуло стекло, но просто от жара, по нас никто не стрелял. И сразу раздался мощный хлопок; из прыснувших осколками окон на улицу выбросило клубы белой пыли. Гул пламени немедленно умолк.

Я добежал до второго входа в клинику, взял на прицел дверной проем, заглянул внутрь и поспешил к углу дома. От идеи убраться отсюда до прибытия дружинников пришлось отказаться — колеса «буханки» с правой стороны оказались прострелены; резину покрышек измочили длинной очередью.

Иван полез в кабину за «вепрем», а я сунулся за дом и немедленно бросился обратно. Сверкнула вспышка, магический удар снес кирпичи с угла здания и разметал оранжевое крошево по всему двору.

Уповая на колдовские браслеты, я вновь выступил из-за угла и сразу выстрелил, но впустую: стрелок уже скрылся из виду.

Тотчас рыкнул автомобильный двигатель, мы с Иваном ринулись в обход здания и успели заметить, как от клиники отъезжает белый фургон. Грачев вскинул дробовик и выстрелил; стеклянным крошевом осыпалось боковое окно. Иван повел стволом, но сначала автомобиль поравнялся с компанией подростков у компьютерного клуба, а потом под визг покрышек скрылся в арке.

— Черт! — выругался Иван. — Метил в двигатель!

Я забрал у него дробовик и толкнул в плечо.

— Вали!

— Чего?

— Не было тебя здесь! Вали! Пусть девчонки алиби обеспечат!

— А вы?

— Два раза не арестуют. И позвони Беленькому, пусть эвакуатор пришлет.

Иван миг поколебался, потом кивнул и поспешил прочь.

Теперь хоть не придется версии согласовывать…

Зеваки начали собираться, как только смолкли звуки стрельбы. Русские и китайцы вперемешку окружили здание клиники, к «буханке» они не приближались. Потом подъехали пожарные. Белый порошок давно погасил пожар, поэтому огнеборцы просто прошлись по зданию, выискивая возможные очаги повторного возгорания. Не нашли и уехали, только один остался составлять акт.

Тогда уже подъехали из местного участка дружинники. Незнакомый упитанный китаец и врач-травматолог подвели их ко мне, но я тратить время на объяснения с сержантом не стал, продемонстрировал служебное удостоверение и велел сообщить в Центральное отделение дознавателю Могилевскому.

На дружинника мои корочки особого впечатления не произвели, он насупился и потребовал:

— Оружие разрядите!

Я отомкнул от «вепря» магазин, передернул рукоять затвора и сделал контрольный спуск. Отложил дробовик, взял с колен патрон и загнал в магазин.

— Смотри тут! — приказал тогда сержант рядовому и отошел к машине связаться с Центральным отделением. Третий дружинник так все это время и прикрывал их с автоматом в руках. Только раз отвлекся шугануть обступивших УАЗ китайцев.

Знакомый с заведенными в Форте порядками русский персонал клиники надоедать стражам порядка посчитал неразумным, но и в здание возвращаться не спешил. Доверия к службе пожарной охраны у людей было ничуть не больше.

«Газель» следственной группы Могилевского прикатила минут через двадцать. Дознаватель перекинулся парой слов с дружинниками и свидетелями, затем подошел ко мне и посмотрел на часы.

— Решили оторваться напоследок, Вячеслав Владимирович? — усмехнулся он и огляделся по сторонам. — А где второй?

— Какой второй? — разыграл я удивление.

— Двое вас было! — немедленно влез в разговор травматолог.

— Доктор, вы дыму надышались? — хмыкнул я. — Или пили с утра, что в глазах двоиться начало?

Могилевский взглянул на меня с нескрываемым неодобрением.

— Не стоит так разговаривать с единственным свидетелем, готовым подтвердить, что не вы первым открыли стрельбу, — заявил дознаватель и подозвал подчиненного. — Варламов! Оформляй изъятие оружия!

— Это зачем еще?

— На экспертизу.

Я с обреченным вздохом достал «таурус», откинул барабан и один за другим вынул все патроны.

— Только расписку дайте.

— Да уж не сомневайтесь! — фыркнул Варламов, устроил папку на колене и принялся переписывать серийный номер «вепря».

Подъехал еще один служебный автомобиль, Могилевский велел дружинникам отвезти меня в Центральное отделение, а сам остался выслушать доклад криминалистов.

— Тебе крупно повезло, что обошлось без жертв, — заявил дознаватель на прощанье, захлопнул дверцу УАЗа и постучал по крыше. — Езжайте!

На входе в Центральное отделение пришлось проходить через рамку, и магический сканер верещал как оглашенный, пока я не избавился от всех амулетов. Пришлось сдать даже «Чешую дракона». Ну и «дерринджер» с ножами, разумеется. Ладно хоть шнурки с ремнем оставили.

Впрочем, если все пойдет по плану, скоро отберут и то, и другое.

В помещении для допросов окон не оказалось, да и вообще смотреть было не на что. Неудобный стул, пустой стол, пара стульев с другой стороны. Голые стены, камера под потолком и четыре светильника по углам. Все.

Я выложил перед собой «Омегу» и принялся следить за размеренным бегом секундной стрелки. Круг, круг, еще один. Потом распахнулась дверь, и вошел Могилевский.