Таков был один проект. Другой – каким-то образом проскочить через ситечко охраны Белого дома и отправиться дальше, но уже тропой кампании Ричарда Никсона, чтобы посмотреть, как он впорхнет на самый верх, – хотелось бы понять, как он мыслит, какие делает шаги, посмотреть ему в глаза. Даже думать об этом противно: не просто еще четыре года Никсона, но последние четыре года Никсона в политике, когда он впервые в жизни совершенно освободился от необходимости учитывать, кто проголосует или не проголосует за него в следующий раз.

Если в ноябре он победит, то наконец будет волен делать, что пожелает. Или, может, «пожелает» – пока слишком сильно Сказано. Перед мысленным взором встают Папа Док, Батиста, Сомоса, тюрьмы, полные сбитых с толку «политзаключенных», и постоянный холодный пот от страха, что в четыре утра тебе выбьют дверь кованым сапогом.

Нет смысла обманывать себя относительно того, что Никсон хочет для Америки. Когда, стоя у окна Белого Дома, он смотрит на антивоенную демонстрацию, он видит не инакомыслящих, он видит преступников. Опасных паразитов, готовящихся ударить в самое сердце Великой Американской Системы, которая вознесла его на нынешнюю вершину.

* * *

Возможно, и нет большой разницы между демократами и республиканцами, последние десять месяцев я сам это доказывал – помнится, с большим пылом. Но только слабоумный или слепой псих способен не уловить разницу между Макговерном и Ричардом Никсоном. Да, конечно, они оба – белые, они оба – политики, но тем сходство исчерпывается, и с этого момента разница столь огромна, что любой, не способный ее увидеть, заслуживает всего, что случится с ним, если Никсона переизберут по причине апатии, глупости и лени части потенциальных сторонников Макговерна.

Трагедия нынешней кампании в том, что Макговерн и его помощники не смогли ясно сформулировать, что именно окажется на кону 7 ноября. Нас ожидает не просто тусклое повторение трипа 68-го Никсона-Хамфри или фиаско Джонсона-Голдуотера в 64-м. И то и другое было бесполезными «маневрами». В 68-м я голосовал за Дика Грегори и против в 64-м. Но сегодняшние выборы иные, и поскольку Макговерн чертовски не умеет находить слова, нужные, чтобы люди поняли, что он затеял, можно сэкономить тут уйму времени (и работу моих усталых мозгов), вспомнив характеристику, какую незадолго до своей гибели дал Ричарду Никсону Бобби Кеннеди, выступая весной 68-го в Университете Вандербилта.

«Ричард Никсон, – сказал он, – воплощает темную сторону американской души».

Не помню, что еще он сказал в тот день. Наверное, можно посмотреть в архиве New York Times, но зачем трудиться? Одной этой фразой все сказано.

Настроение в мрачной штаб-квартире Макговерна по адресу 1910 по К-стрит, северо-запад, Вашингтон, сейчас странно шизоидное: смесь вызова и отчаяния, время от времени умеряемых вспышками убежденности, что Джордж еще может победить.

Те, кто вошел в штат Макговерна недавно, никогда не проигрывали выборы, в которых изначально собирались победить, а победить в этих они определенно собираются. Они привыкли, что сильно отстают в опросах общественного мнения. Макговерн почти всегда (кроме Калифорнии) был неудачником и обычно умудрялся в последнюю минуту сократить разрыв.

Даже на тех первичных, которые он проигрывал (в Нью-Гэмпшире, Огайо, Пенсильвании), он шел достаточно хорошо, чтобы поставить в неловкое положение тех, кто производил опросы, унизить политиков и еще чуточку повысить боевой дух своей команды.

* * *

Но теперь эта безграничная слепая вера слабеет. В нижних рядах начинает чувствоваться Проклятие Иглтона. И даже Фрэнк Манкевич, пиарщик Чеви Чейза, не может внятно объяснить, почему от побережья до побережья над Макговерном теперь глумятся как над «очередным политиканом». Манкевич по-прежнему коренник в этой увечной упряжке; он с самого начала был ее интеллектуальным движителем. Пока все шло как по маслу, это было хорошо, но сейчас нет никаких признаков того, что дает нужные плоды, и трудно отделаться от мысли, что Фрэнк также в ответе за происходящее сейчас, как и за происходившее полгода назад, когда Макговерн выкатился из Нью-Гэмпшира, как снежный человек на амфетаминах.

Если в ноябре Джорджа побьют, то не потому, что ему, чем-то навредил Ричард Никсон. Вина быстро ляжет на его мозговой трест или на того, к кому он достаточно прислушивался и кто убедил его, что чепуха про «новую политику» хороша для первичных, но никогда не сработает против Никсона, иными словами, что после Майами придется отказаться от первоначальных избирателей и спешно консолидировать тех, кого он только что разнес в щепы: ось Мини- Дейли-Хамфри-Маски, впавших в маразм окаменелостей некогда могущественной «рузвельтовской коалиции» демократической партии.

Макговерн согласился. В Техасе он восхвалял Л. Б. Дж. и пересмотрел свою экономическую программу, сделав ее более приемлемой для Уолл-стрит. В Чикаго он подписался подо всем списком кандидатов от демократов Дейли, включая прокурора штата Эда Хэнрагена, все еще находящегося под судом по обвинению в мошенничестве и заговоре («препятствие отправлению правосудия») за ту роль, какую сыграл в рейде полиции на местную штаб-квартиру «черных пантер» три года назад – результатом этого рейда стало убийство Фреда Хэмптона.

В быстро пролетевшие недели межу мартом и июлем атмосфера в тесном здании штаб-квартиры Макговерна на Капитолийском холме была настолько радостной, что можно было улететь, просто потусовавшись там и посмотрев, как работает человеческий механизм.

Само помещение было немногим больше личного командного поста Макговерна в здании сената в пяти кварталах оттуда. Это была большая комната размером с плавательный бассейн Олимпийских игр, по одну сторону от штаб-квартиры располагался универсам, по другую – винный магазин, а перед зданием – затененный деревьями тротуар. Когда я был там в последний раз, недели за две до первичных в Калифорнии, я припарковал мой синий «вольво» прямо на тротуаре у дверей. Краус отправился внутрь разыскивать Манкевича, а я зашел за «Баллантайн».

– Это на счет? – спросил продавец в винном.

– Ага. Запишите на счет Джорджа Макговерна. Кивнув, он начал записывать.

– Подождите-ка! Я просто пошутил. Вот наличные.

Пожав плечами, он взял три банкноты. Когда я повторил его ответ в кабинете Фрэнка, тот как будто не удивился.

– Ну да, у нас крепкий кредит. Причем во многих местах, где мы даже о нем не просили.

* * *

Так обстояли дела в мае, когда они еще шли в гору. Но сейчас положение изменилось, и с кредитом не так просто. Новая штаб-квартира на К-стрит – восьмиэтажный склеп, доставшийся в наследство от «президента Маски». Большой Эд съехал, когда вышел из гонки за номинацию от демократической партии, и после здание с месяц пустовало, но когда Макговерн прикончил в Калифорнии Хамфри и стал очевидным номенантом, его пиарщики решили, что надо бы подыскать штаб-квартиру поновее и побольше.

Выбор здания Маски напрашивался сам собой, хотя бы потому, что сдавалось оно очень дешево и в нем уже был проложен фантастический лабиринт телефонных проводов, необходимых для штаб-квартиры президентской кампании. «Человек из Мэна» и его армия крупных спонсоров об этом аспекте уже позаботились: телефонных линий тут было хоть отбавляй.