В его словах прозвучала горькая ирония.

– Так и уступил бы ей! – крикнула я. – Если ты и так знал, что я стану тем, кем являюсь сегодня, и без твоего воспитания, тебе надо было уступить!

Меня не волновало, услышал ли он отчаяние и смятение в моем голосе. Времени подумать об этом у него все равно не осталось. Мы достаточно поговорили.

Я устала от его игр. Несмотря на мое намерение оставаться спокойной, ему удалось меня разгневать. Тем не менее в гневе я не стала беспечной. Я училась у лучших из лучших.

Аван не сможет победить меня. Я сосредоточусь на методах Люсифера и превращу свой гнев в неудержимую силу.

Прыгнув вперед, я вновь подняла меч, но Аван вновь умело увернулся от моего удара. Как ни странно, он пока не удосуживался атаковать меня, а лишь парировал мои удары. Нет, так мне его не победить. Его защита была безупречной.

Что ж, это можно изменить. Нужно просто отзеркалить ситуацию и разозлить его. Вот и посмотрим, действительно ли Аван настолько невозмутим, как хочет казаться.

Я подумала, не стоит ли напомнить ему о двух других его детях; в конце концов, Тесса и Леандер тоже оказались на этом поле брани исключительно из-за него. Они дрались наряду с обычными солдатами, как и я сама, – и, если с ними что-либо случится, вся вина за это ляжет на него.

Но Аван определенно знал об этом, иначе он не пошел бы на войну с нами. Ему казалось безразличным, случится что-либо с его детьми или нет. Отличный отец, что и говорить!..

Что ж, если дети не настолько важны для него, чтобы вернуться в Трансаки и не выставлять себя жестоким ублюдком, тогда на ум мне приходило лишь одно его слабое место. Причина этой войны – его давно лелеемая в мечтах месть моей матери.

Это был мой последний козырь, и разыграть его следовало с умом.

Я тщательно обдумывала, какие слова подобрать, какую резкую интонацию придать каждому сказанному предложению. Иногда правильно выбранные слова были смертоноснее самого острого лезвия.

– Знаешь, – выдохнула я, – мама мне вчера рассказала, каким ужасным было для нее проведенное с тобою время. И что прогнать тебя со двора стало хорошим решением.

– Ты лжешь! – прошипел Аван сквозь стиснутые зубы, парируя мои мощные удары.

– Вовсе нет, – ответила я с фальшивой невозмутимостью. – Она просто в восторг пришла, когда заговорила о том, как от тебя избавилась.

– Нет, – выдохнул Аван.

Я лишь многозначительно посмотрела на него.

– Знаешь, я думаю, что она тебя просто использовала. Ты был сильным и здоровым, и она знала, что ты подаришь ей прекрасных детей. После трех успешных родов ты ей оказался больше не нужен. – А теперь – решающий выпад, Тара! – Ты ничего для нее не значил. Совершенно ничего.

Дело было сделано. Я добилась своего.

Безупречное лицо Авана побагровело, и он с воплем ярости ринулся вперед и ударил по моему мечу своим. Клинки наши скрестились с такой силой, что я покачнулась и сделала пару шагов назад. Аван, не давая мне собраться с силами, снова пошел в атаку – однако за последние несколько минут я изучила его достаточно хорошо и знала, что мне надлежит делать.

Я зеркалила его защиту. Широко расставив ноги, я уперлась пятками в землю и защищалась левой рукой. Снова и снова его клинок лязгал о мой – но каждый раз я либо уклонялась от его ударов, либо их парировала.

Чтобы не вести схватку слишком уж нарочито пассивно, я также несколько раз переходила в атаку – но без особого энтузиазма. Авану следовало бы думать, что влажность, жара и его мощные необузданные выпады с каждым разом ослабляют меня. На самом деле пот выступал на лбу именно у него; он задыхался, как будто только что бежал сюда всю дорогу из своего трансакийского замка.

Я позволила ему еще некоторое время повыдыхаться, а затем почувствовала, что и мои собственные силы потихоньку убывают. Пришло время отказаться от защиты и перейти в атаку.

Я парировала его следующий удар, направленный мне в живот, а затем атаковала его несколько сильнее, чем раньше. Аван умело отразил мой удар, направленный в его левую ногу. Все его внимание было сосредоточено на моем мече, и поэтому он не заметил, как я медленно вытащила из оружейного пояса свой последний нож.

С гневным криком я вонзила острое лезвие ему в бедро:

– Это тебе за мою семью!

Аван застонал и попытался сделать шаг назад, но я схватила его за ногу, снова размахнулась – и во второй раз вонзила нож ему в бедро, на этот раз немного глубже:

– Это за Люсифера!

В моей улыбке не осталось ничего человеческого. Я третий раз подняла руку – и воткнула окровавленный нож отцу в ногу по самую рукоять, прошипев:

– А это за меня!

Аван заревел по-звериному. Я услышала, как хрустнули кости.

Я отпустила его, и он, спотыкаясь, остановился в нескольких футах от меня. Его штаны были разорваны в трех местах, и из ран текла густая кровь.

Я вдруг осознала, что не испытываю того удовлетворения, на которое надеялась. Я молча смотрела на него. Он с ненавистью смотрел на меня.

Аван был не настолько глуп, чтобы не понимать, что с раненой ногой у него нет против меня ни единого шанса. Он отдавал себе отчет в том, что скоро умрет. Как легко было бы подойти теперь к нему, поднять свой меч и принести ему заслуженную смерть!..

Но я замешкалась на одну секунду. Столь долгую и судьбоносную секунду.

Развернувшись, Аван заковылял от меня прочь так быстро, как только мог.

Время утекало сквозь пальцы. С каждым шагом Авана шансы догнать и убить его уменьшались.

Я словно вросла в землю. Я просто стояла на месте, переводя взгляд от залитого кровью ножа к отцу и обратно – и позволяя ему сбежать.

Лишь через некоторое время мне удастся понять, какую ужасную ошибку я совершила в этот момент. Уже вторую такую ошибку за сегодняшний день.

Я должна была убить его, этого человека, который причинил такую боль огромному количеству людей, включая и меня саму. Но я… Я не смогла.

Несмотря на то, что сделал Аван, он все еще был моим отцом. Его кровь текла в моих жилах.

Я провалила экзамен на зрелость. Теперь было уже поздно.

Слишком поздно.

Глава 25

Резаная рана на моей правой руке все еще кровоточила – и, если не остановить кровотечение в самое ближайшее время, я наверняка потеряю сознание. Вздохнув, я оторвала полоску ткани от своей туники и осторожно обернула ее вокруг предплечья. Большего я на данный момент сделать не могла.

Однако, пока я завязывала узел, ко мне сзади незаметно приблизился вражеский солдат. Я обернулась, услышав его шаги за своей спиной, – и опоздала.

Лезвие меча задело меня по ноге, оставив еще один глубокий порез. Мне пришлось напрячь все мускулы в раненой ноге, чтобы она не подогнулась.

Бросив солдату в лицо жуткое проклятие, я покрепче ухватила свой меч, выбила оружие из его руки, а затем воткнула клинок ему в подмышку, не прикрытую доспехами. Глаза моего врага расширились от ужаса. Я на мгновение позволила клинку отдохнуть в его истерзанной плоти, прежде чем снова резко выдернуть его. Мужчина рухнул на землю, точно куль с картошкой. Он был мертв.

Вытерев его кровь о траву, я снова огляделась. Вражеские солдаты на меня больше не нападали – и вообще невредимых воинов с обеих сторон осталось немного. Вся просека была усыпана трупами, и в нос мне шибанула ужасная вонь от крови и железа. В желудке ухнуло, и меня чуть не вырвало.

Я не знала, сколько времени прошло с начала битвы, и не видела солнца, все еще скрытого за темными облаками. Казалось, духота даже усилилась. Пот ручьями стекал по моим вискам и спине.

Я сосредоточилась на выживших. Казалось, Аван был прав в своем предположении; его людей осталось больше, нежели наших. Солдаты Трансаки по-прежнему превосходили нас, несмотря на поддержку Сатандры. Ситуация казалась