— Перестраховщики вы все.

— Беречься надо, а как же. Ты тоже смотри. У Жукова на фронте один вот помолился перед боем, так его из партии вышибли и в должности понизили. Хотя сам Жуков с собой икону возит и молится. Хорошо, что ты беспартийный.

— Чего это я беспартийный? Не хуже людей. У меня партийного стажу почти год, если считать с кандидатским.

— Да ты что?! Блаженный коммунист, охренеть.

В дверь поскреблись.

— Кто там? — крикнул Василий.

— Это я, товарищ комбат, Сыров.

— А, заходите, Николай Иванович.

— Я вам, Василий Андреевич, принёс пластинки, — сообщил Сыров, косясь на бутыль в центре стола. — А то непорядок: патефон есть, пластинок нет.

— Патефон есть? — обрадовался Мирон.

Василий познакомил их, пригласил Сырова присоединиться к застолью.

— Это чего? — бормотал Мирон, пересматривая пластинки. — Эту я слышал… Это нудота… А вот новенькое что-то. Изабелла Юрьева! Обожаю Беллочку. Называется… Братцы! Называется «Наш тост»! Прямо в тему песня. Музыку накатал Исаак Любан, слова сочинил Арсений Тарковский. Кто такой? Ну-ка, ну-ка…

Если на Родине с нами встречаются

Несколько старых друзей,

Всё, что нам дорого, припоминается

Песня звучит веселей.

Ну-ка, товарищи, грянем застольную,

Выше стаканы с вином,

Выпьем за Родину нашу привольную,

Выпьем и снова нальём.

Выпьем за русскую удаль кипучую,

За богатырский народ!

Выпьем за армию нашу могучую,

Выпьем за доблестный флот!

Встанем, товарищи, выпьем за гвардию,

Равной ей в мужестве нет.

Выпьем за Сталина! Выпьем за Партию!

Тост наш за знамя побед!

Сталин усмехнулся, подчеркнул красным карандашом: «Как Вы знаете, правительства Австралии и Новой Зеландии склонны считать крайне необходимым, чтобы Объединенные Нации предприняли немедленное и генеральное наступление против Японии. Я хочу, чтобы генерал Хэрли после своего визита в Советский Союз смог бы сказать этим двум Правительствам, что наилучшая стратегия состоит в том, чтобы прежде всего объединиться для обеспечения возможности поражения Гитлера».

Подумал: Рузвельт большой хитрец. Или у него такое чувство юмора. Численность вооружённых сил США и Великобритании, если взять их вместе, в полтора раза превышает численность РККА. Но 70 процентов гитлеровских войск воюет с нашей армией. Союзники обещали открыть второй фронт в 1942 году. Открыли? Нет, не открыли. Черчилль, приехав в Москву в августе, уверял, что уж в 1943 году высадятся в Европе обязательно. Посмотрим… А пока мы видим, что они увиливают от войны. Используют минимум своих сил. Тратят время на то, чтобы подбить правительства Австралии и Новой Зеландии объединиться, но не для высадки совместных войск в Европе, а для обеспечения абстрактной «возможности поражения Гитлера».

Сталин отпил из стакана чай, разгладил усы. Что такое государство? Не все это понимают, товарищи. Подумал: никто не понимает. А государство, всего-навсего, это тот представитель народа или маленькая группа, которая определяет отношения страны с другими странами. Дипломатические, торговые, культурные, мирные или военные — ради сохранения своей страны, своего народа. Государство при помощи подчинённой бюрократии сорганизует народ для созидательного труда именно в целях этих взаимоотношений. Не справился — страну подавят экономически или разгромят в бою. А не уследишь, так и собственная бюрократия продастся иностранцам за ящик пряников.

Прав был Людовик номер четырнадцатый, прав: «Государство — это я».

С этой точки зрения поведение Рузвельта и Черчилля понятно. Они думают об интересе своих стран. Но, вступив в союз с кем-либо, надо выполнять союзнические обязательства! Им не хочется. Их страны воевали с Советской Россией. Они натравляли Гитлера на СССР. А Гитлер сообразил, что справиться с нами может, лишь подмяв под себя экономику нескольких стран. Так Европа получила войну. Теперь американцы и британцы пошли на союз с нами, но союз этот — вынужденный! Потому они и виляют.

Надо написать Рузвельту так: «Я хорошо понимаю Ваше стремление разъяснить сложившуюся военную обстановку людям Австралии и Новой Зеландии, но…»

Нет, пикировку отложим на потом.

У немцев оказался большой резерв самолётов. У них в районе Сталинграда двойное превосходство в воздухе. Нам нужны самолёты, истребители. Союзники сорвали свои обязательства по прямому военному участию? Пусть поставляют технику и сырьё. Но они и тут кроят свой интерес. Продают нам технику за золото, а сырьё в кредит. Мы не будем спорить. Нам надо спасать страну. Мы напишем Рузвельту, что готовы временно полностью отказаться от поставок танков, артиллерии, боеприпасов, пистолетов. Но просим увеличить поставки самолётов-истребителей! Например, «Аэрокобр». А самолёты «Китигаук» нам не нужны, слабоваты они против немецкой авиации…

Неслышно вошёл Поскрёбышев:

— Товарищ Сталин, двенадцать часов. Пришёл товарищ Калинин.

— Пусть войдёт.

Начинался учебный год, и начинался скверно. По некоторым вопросам требовались указы высшего органа власти, Верховного Совета СССР. Это и нужно было обсудить со «Всесоюзным старостой», председателем Президиума Верховного Совета Калининым.

— Здравствуй, дорогой, — Сталин поднялся навстречу старому другу.

— Здравствуй, Коба, — ответил тот.

Сталин щепетильно относился к этикету общения. Руководителя должны уважать, обращаться к нему только на «вы», причём взаимно. Никакой фамильярности, особенно с иностранцами, будь они даже равными ему по рангу. Но с Калининым и ещё несколькими людьми в стране он был на «ты» — они знали друг друга очень давно.

— Давай сразу к делу. Совнарком ещё летом потребовал вовлечь в школы всех детей школьного возраста.

Калинин кивнул:

— Полностью поддерживаю.

— На словах все поддерживают. Но школ нет! На восток эвакуированы миллионы людей. Количество учащихся увеличилось. А школьные здания во многих местах заняты под госпитали и другие нужные учреждения. Раненых тоже нельзя выкинуть на улицу.

— Коба, я знаю, знаю. Советы на местах получили циркулярное письмо с просьбой максимально быстро изыскать помещения для занятий.

— Отправь письмо ещё раз, только убери слово «просьба» и впиши «требование».

— Согласен. И сразу спрошу тебя: а парты и доски будут? Учебники?

— Будут. Линейки, указки и пеналы, карандаши тоже будут. Наркомат лесной промышленности получил задание, и пока справляются. С учебниками хуже, но до декабря будет решено. Ответственный — нарком просвещения РСФСР Потёмкин.