— Гори, еретик! — раздался искажённый статикой голос, едва различимый в общей канонаде выстрелов.

Линкованные трубы огнемёта вновь изрыгнули испепеляющую струю возмездия. На этот раз огонь пронёсся перед жрицей Рик, заставив её отскочить в сторону. Едкое пламя моментально поглотило наступающую с этого фланга толпу. Крики боли и хрипы агонии сопровождались злавонной вонью жжёной плоти и гари. Спешно перезарядив винтовку, Эльза взглянула на своего спасителя кивнув ему в знак благодарности. Невозмутимый поджигатель был неподвижен и сосредоточен. В его выпуклых круглых линзах танцевали отблески устроенных им пожарищ. Дым ядовитым шлейфом расползался по цеху, заставляя Фирза кашлять при каждом вдохе. Десятник был единственным, чьи дыхательные пути не были защищены рециркуляционной системой защитной маски. Да, сейчас бы он тоже не отказался от такой привилегии, но приходилось терпеть, ведь он обычный солдат и ему такая роскошь не светит.

Тем временем шестирукое чудище уже вплотную приблизилось к отчаявшимся Либератту. Издав протяжный гортанный крик, существо попыталось пронзить одного из змееголовых своим прутом. Но попытка не увенчалась успехом. Продвинутая Доминионская броня оказалась прочнее, чем того ожидал шестирукий великан. Однако сила удара была таковой, что Змееголовый отлетел назад на несколько метров, попутно сбив с ног оказавшегося на пути десятника Фирза. Мгновенно переключившись на следующую цель, отвратительное богомерзкое создание, с яростным воем обрушило свой неподъёмный исполинский молот на голову новой жертве. Шея Змееголового затрещала и неестественно круто загнулась набок. Из под треснувшей каски показались тонкие струйки крови, проложившие несколько багровых дорожек по матово-чёрному металлу змеиной маски. Маски, один из визоров которой уже погас, а второй судорожно мерцал. Несчастный Либератту выронил винтовку из ослабших рук. Но не успело его тело упасть на пол, как последовал очередной удар, на этот раз киркой. В прочем кирка тоже не смогла пробить Доминионский бронекостюм, она лишь высекла искры и незначительно деформировала его, отбросив тело на стоящий поблизости станок.

Оставшиеся Либератту в ужасе принялись пятиться назад, но свирепое чудовище продолжало наступать, разъяренно размахивая своими ужасающими орудиями. Огонь на подавление не давал желаемого результата и казалось, что судьба вставших на его пути Либератту уже предопределена. Но кое что всё же заставила эту тварь отступить. Струя огня, что окатила этого монстра с ног до головы. Объятый пламенем монстр завизжал нечеловеческим криком боли и отпрыгнул назад, неуклюже пытаясь сбить вгрызающийся в его мёртвое тело огонь. Чудовище побросало свои орудия и принялось хлестать пылающую тушу ладонями, в надежде потушить пламя.

— Очистись! — послышался рычащий и разрываемый помехами голос поджигателя, приготовившегося вновь угостить великана струёй липтриона.

Но поджигатель не успел закончить начатое. Подоспевшие сзади одержимые накинулись на него готовые разорвать. Их ножи яростно пронзали его уязвимый скафандр в районе шеи и груди. Поджигатель взвыл от боли, безрезультатно пытаясь отбиться от налетевших безумцев. Его высокий остроконечный колпак уже упал на пол.

— Приготовьтесь бежать вперёд! По моему сигналу! — громко оповестил Ёрмунганд, снимая с пояса осколочную гранату.

— Вперёд? — переспросила Эльза, взглянув на объятого пламенем шестирукого великана.

— Именно! — подтвердил Златоликий, приготовив вторую гранату.

Через секунду, выдернув обе чеки, он запустил гранаты в пританцовывающего в огне монстра. Либератту сформировали живой щит, защищая остальных от шальных осколков. Через мгновение раздался взрыв, непринужденно оторвавший ноги богомерзкого создания и пронзивший его тело десятком раскалённых осколков. Крови не было, лишь торчащие обломки костей и куски мертвенно-серых мышц. Обезноженный зверь упал с гулким грохотом, потеряв свою опору. Но он был по-прежнему жив и неимоверно опасен.

— Вперёд! Сейчас! — воскликнул Златоликий, проворно перепрыгивая лежащего и беспомощно копошащегося на полу великана.

— Их слишком много! Нам не оторваться! — панически кричала Эльза, снова меняя обойму.

— Бегите! Бегите миледи! — донёсся елеразличимый голос окружённого и пронзённого десятком ножей поджигателя. Фирз узнал этот голос и от того его тело передёрнула дрожь.

— Раймонд, нет! Мы вытащим тебя! Не дури! — прошипел сквозь передатчик второй, поливая струёй огня всё прибывающих одержимых.

— Бегите леди Рик! Бегите хе-хе… — послышался обессиленный голос захлёбывающегося кровью Раймонда.

— Чёрт возьми, вперёд! Вперёд! — жрица бросилась в след за удаляющимся Златоликим и его Либератту. Она бежала изо всех сил, забыв про усталость и страх.

— Твою мать… — Закашлявшись от едкого дыма и гари, прокряхтел Фирз поспевая за своей Эльзой.

Как только они перепрыгнули через искалеченное, обезноженное чудище, прозвучал неистовый взрыв, горячей волной подтолкнувший их вперёд. В ушах появился настырный пронзительный звон стремящийся заменить собой все остальные звуки. Это был Раймонд. Он разгерметизировал свой баллон, устроив утечку липтриона и поджог его. Достойная смерть во всеочищающем пламени. Самопожертвование храброго Раймонда унесло с собой несколько десятков одержимых, что позволило остальным членом группы вырваться из этого злосчастного капкана. Впереди были плавильни и цех номер семь, в котором располагалась пожарная лестница. Впереди была надежда на спасение, призрачный шанс на выживание так великодушно предоставленный им судьбой.

Главный зал — совершенное архитектурное сооружение. Сооружение, в котором за величественностью циклопических колонн и завораживающей красотой лепнин терялось то очевидное, ради чего этот безупречный и прекрасный зал был спроектирован. А именно, стратегическая составляющая. Выверенная и продуманная до мелочей система оборонительных сооружений, приводимая в действие тысячами сложноустроенных механизмов. Механизмов, шестерни и поршни которых заставляли идеальную плоскость пола изменять свою геометрию, формируя каскадные огневые позиции. Так, словно разверзнувшаяся вследствие ужасного землетрясения твердь, со скрежетом трущегося друг о друга гранита, стремиться уйти из под ног и навсегда изменить привычный ландшафт, создавая в замен нечто новое и пугающее.

Наиболее отдалённые от главных врат плиты, с хрустом и треском вздымались высоко вверх, практически достигая уровня второго этажа. А те, что были ближе к вратам, напротив, опускались вглубь, уходя ниже плоскости пола и формируя тем самым подобие гранитных траншей ставших конструктивной частью древней цитадели. С металлическим лязгом и скрипом, промеж этих самых плит выползали толстые стальные переборки с предусмотрительно расположенными на них бойницами. Переборки были усыпаны замысловатыми рунами, ликами Небесных Владык, христаграммами и отрывками святых писаний.

Зал менялся, трансформировался, готовясь к своему последнему бою. Со стороны это походило на то, что сама твердыня ожила, очнувшись от бесконечно долгого сна, вознамерившись воздать богомерзким Доминионцам должное. Гвардейцы суетились, спешно занимая позиции и готовясь к обороне. Готовясь к бессмысленному и беспощадному сражению, которое вероятно ознаменует собой крах Иерихона, а возможно и всего человечества в целом. Но страха не было. Значимость момента переполняла сердца «святых воинов», придавая им сил и освобождая разум от назойливого чувства обречённости.