– Сколько? – жестко повторил Антон Львович, отмечая, что сын сильно похудел, а под глазами синяки.

– Четыре.

– И три из них приходятся на даты обнаружения тел, верно?! – Тон отца стал жестче. Текущие несчастья сына уже не перевешивали отцовского гнева за непослушание, нарушение планов.

– Да… – Олег опустил глаза.

Сколько раз он уже обвинял себя в том, что оставался в Чернотопске. У него было бы железное алиби, а сейчас его побеги от отца полиция рассматривает как неудачные попытки сфабриковать себе алиби. Дорого ему обошлось приключение.

– Теперь-то ты понимаешь, что отца надо слушать?!

– Угу, – буркнул Олег. – Ты вытащишь меня отсюда?

– Вытащу, сын. Обещаю. – Олег услышал желанное обещание отца, в которое необходимо верить, чтобы не сломаться, опора, которой внутри себя нет. – Ты знаешь: за своих я что угодно сделаю, но защиту обеспечу. Ты же знаешь, да?

– Да, пап. Спасибо, что устроил эту встречу. Я боялся, что ты меня бросишь здесь.

– Не смей так никогда думать! Тебя я никогда не брошу! Справился с тобой, мелким, когда мать твоя сбежала, и тут справлюсь.

– Хорошо, что бабушка не видит, не вынесла бы, – тихо добавил Олег.

Сейчас, в этом казенном туалете с решетками на маленьком окне, он чувствовал себя рядом с отцом почти так же спокойно и безопасно, как с бабушкой.

– Вынесла бы, сын, вынесла. Ты ее недооцениваешь… Что у них на тебя есть? Адвокат говорит, что улики косвенные.

– Через дочку на меня вышли, нашли свидетелей, которые рассказали, что Анька от меня залетела, а я не хотел на ней жениться. А две другие… Одна из них соседка бабушки, и в деревне рассказали, что я чуть ли не с кулаками на нее кинулся на похоронах бабушки. Ну ты же помнишь, как все было?! А другая – директриса школы. Ну та, что вечно меня идиотом называла и денег у тебя выбивала, чтобы меня из школы не исключали. Типа на всех я зуб имел. Мотив есть, алиби нет.

– И всё?

– Нет… Кое-кто видел, как я покупаю кислородные баллончики. Точно такими же подожгли машины жертв…

– Зачем ты их покупал?! – взревел отец.

– Ну… я экспериментировал, – опустил глаза Олег.

– Ты вместо оплаченных поездок за границу наркоту, что ли, делал?! – заорал Антон Львович.

– Ну… нет… ничего противозаконного я не делал…

– На выход, время! – Конвоир открыл дверь, и Олег поспешил посмотреть на отца.

– Я не убивал их, правда, пап!

– Я верю тебе! – кивнул Антон Львович.

Он знал, что сможет вытащить сына из тюрьмы. У него было два варианта, и к проработке первого он уже приступил.

Маргарита Викторовна Вязева слыла необычным адвокатом, умеющим поставить под сомнение любые улики против своих подзащитных. И для своих целей она использовала эмоции судьи и присяжных. Вне работы она старательно избегала мест, в которых во что бы то ни стало стремились угождать капризам клиентов. В таких местах пахло тревогой за свое рабочее место, трепетом перед богатством, самодовольством и брезгливостью перед менее удачливыми коллегами – букет, не совместимый с хорошим пищеварением. Ведь все оттенки эмоций Маргарита буквально определяла по запаху. Эта врожденная особенность стала бы проклятием, если бы не компенсировалась возможностью менять интенсивность чужих эмоций. «Справедливая моральная компенсация» – такой аргумент она использовала в ссорах со своей сестрой Мариной, которая стыдила ее за использование дара в корыстных целях.

Кафе «День неСурка» она любила особенно сильно. Тут был общий приглушенный фон кроткого смирения, и пахло это для Маргариты картофельным пюре – символом перемирия внучки и бабушки после баталии за обед, где одна сторона билась на стороне жареной картошки, а другая наступала тушеным кабачком. В кафе в утреннее время посетителей было немного. Неподалеку сидели трое парней, от них пахло картоном. Это запах скуки. А перед Маргаритой Викторовной сидел депутат городской думы Чернотопска – Антон Львович Пекрасов. От него пахло морем – надеждой с примесью горя.

«Интересно, это особенность всех депутатов – много говорить, при этом не сообщая факты по существу вопроса?» – подумала Маргарита после получасового монолога собеседника, не рассказавшего о деле ничего, а только лишь о невиновности сына. Почасовая оплата, конечно, компенсирует его многословие, но ощущать себя в роли психолога Маргарите не хотелось. А эмоций, которые могли бы ускорить процесс, если их немного усилить, у собеседника не проявлялось.

– О ваших талантах я наслышан. И это не лесть, а факт. Мне нужно, чтобы вы сделали то, что умеете лучше всех. Покажите этим присяжным и судье, что доказательства следственного комитета не стоят и выеденного яйца! СМИ уже сформировали мнение присяжных, они не будут обращать внимание, что прямых улик нет. Народ уже жаждет крови, а не справедливости. Я нанял себе охрану, чтобы не стать жертвой самосуда. Сынок депутата на блюдечке у испуганного народа! Отличный повод выместить все претензии за маленькие пенсии, большие налоги и плохие дороги на одном козле отпущения. В Москве с такими уликами под залог бы отпустили, а у нас сразу в СИЗО с запретом на посещения. Средневековье, честное слово!

– Ну, в Средневековье тоже считали, что они не варвары, а опираются на философию и науку. Поэтому создали «Молот ведьм» как первую монографию по судопроизводству. Научный взгляд, между прочим. – К удивлению Маргариты, депутат испугался – появился запах лошадиного пота, и она сменила тему: – Я редко берусь защищать обвиняемых в убийстве.

– Я это учел, поэтому предлагаю тройную оплату. – Вернулся запах моря. – И еще. В следующем году председатель городского суда уходит на пенсию. А мы сейчас как раз реализуем программу поддержки молодых специалистов. Можете рассчитывать на мою рекомендацию.

– Я поняла вас, – ответила Маргарита, рассматривая кулон депутата, смотревшийся абсолютно чужим на его дорогом костюме. Луна, заключенная в пентакль, изготовленная столь топорно, будто поделка ребенка, чей подарок носит сентиментальный отец. – Мне нужно оценить задачу, которую вы передо мной ставите. Мне понятны ваши мотивы и желания, но мне недостаточно информации о самом деле.

– У меня есть копии всех документов допросов. Не придется делать запросы в суд и тратить время. А его у нас мало. Единственный момент, я бы хотел обеспечить свою и вашу безопасность перед законом. Я передам вам материалы дела в рамках проведения личной консультации адвоката. Как вы понимаете, этот договор не обязывает вас защищать моего сына, но дает нам право законного обмена копиями официальных документов по уголовному делу.

Маргарита прочитала договор, сосредотачиваясь на запахах вокруг. Ничего тревожного, восхищенного, возбужденного. «На антидепрессантах он, что ли?» – подумала Маргарита и кивнула Антону Львовичу.

– Гонорар уже отправлен на ваш счет, – взяв свой экземпляр договора, сказал депутат. – Вот материалы дела, надеюсь на наше плодотворное сотрудничество. – Не дожидаясь ее реакции, Антон Львович встал из-за стола.