Рис. 135. Исследование фундаментов первоначальной колокольни в трапезной храма. Раскопки 1988 г.

Исследования показали, что современная церковь представляет собой сложное архитектурное сооружение, строившееся в три этапа с 1799 г. по 1874 г. (рис. 134) [Гусарова 1988, 1989]. В 1820-х и 1890-х гг. проводились значительные ремонтные работы. Учитывая, что каждая последующая церковь была по размерам больше предыдущей и увеличение ее происходило за счет участков прилегающего кладбища, многие ранние погребения XVIII–XIX вв. оказались во внутреннем пространстве храма или были нарушены при закладке новых фундаментов. Они встречаются всюду, за исключением центральной части – места расположения первоначального деревянного храма, попадающего под первую каменную церковь 1799 г.

В ходе раскопок 1988 г. были изучены и места сопряжения фундаментных кладок различного времени. Внутри трапезной, перед центральным четвериком храма находились фундаменты первой колокольни, разобранной при перестройке 1830-х гг. (рис. 135). При земляных работах, проводившихся в процессе реставрации храма, сделано несколько интересных находок, связанных с его интерьером и убранством. В трапезной была найдена медная полоска, на которой имелось тисненое изображение ангелочка и всевидящего ока, вписанных в художественное обрамление. Следующая находка из меди, выполненная в технике выемчатой эмали, представляет собой венец иконки. Костяная рукоятка в виде скипетра с гравировкой и со следами крепления металлической части, принадлежала копию – культовому ножу, использовавшемуся при исполнении церковных обрядов. При раскопках были найдены осколки церковной фарфоровой свечи[107] с иконографическим изображением Александра Невского в доспехах и княжеском одеянии. Свечи с таким рисунком до сих пор можно увидеть в Свято-Троицком соборе Александро-Невской лавры (рис. 136, см. с. XIII вклейки).

В стратиграфических разрезах, полученных при раскопках храма, видны многие подробности его строительной истории, известной преимущественно по документам. Древняя земная поверхность под храмом была ниже современной примерно на 1 м и понижалась со стороны алтаря к колокольне на полметра. Наиболее возвышенной была прибрежная полоса, как это часто бывает на побережье Невы. Первоначальный почвенный слой оказался погребен под строительными напластованиями XVIII–XX вв. мощностью до 0,8–1,0 м. В отличие от соседних участков, где под почвой были водонепроницаемые суглинки, здесь она подстилалась песками, что способствовало хорошему дренированию воды. В почвенном слое были встречены фрагменты керамических сосудов, которые могут быть датированы достаточно широко с XIV по XVII вв., древесные угольки и обожжённые кусочки гранита.

Выше (на глубине 0,6–0,8 м) отложился слой песка, подсыпанный при строительстве первой деревянной церкви в 1711 г. Слой древесного угля, залегающий на глубине 0,5–0,6 м, представляет собой следы пожара 1797 г. – все, что осталось от второго деревянного храма, стоявшего здесь в 1730–1797 гг. Слой пожара перекрывается второй песчаной подсыпкой, сделанной перед началом возведения первого каменного храма в 1797–1799 гг. Следы этого строительства также отложились в культурных напластованиях в виде слоя, включающего осколки камня, кирпича и известковый раствор. Подобным образом выделяются и последующие перестройки церкви, происходившие в 1830-е и 1870-е гг. [Сорокин 1988, с. 391].

В 1883 г. по клировым ведомостям в церкви было 782 прихожанина мужского пола и 984 – женского, жили в селе и старообрядцы – 30 душ и единоверцы – 7 душ[108]. Причт помещался в трех деревянных домах, построенных прихожанами. В приходе было три кладбища: два православных – у церкви и в одной версте от нее, на левом берегу Ижоры, а также старообрядческое, в версте от церкви, на правой стороне этой реки [ИСС СПВБ 1883, с. 138]. Судя по расстоянию, оно располагалось напротив второго православного кладбища – на мысу при впадении Большой Ижорки в Ижору. Однако какой-либо иной информации, кроме церковных сведений, об этом кладбище нет. Проводившиеся здесь в 1989 г. разведочные раскопки не выявили захоронений.

Погребения у усть-ижорской церкви были начаты, судя по всему, одновременно с появлением первого храма – еще в начале XVIII века. Нельзя исключать, что кладбище здесь существовало и в допетровское время. К северо-востоку от храма нашли надгробную известковую плиту, датированную 1772 г. По существовавшим традициям, у алтарной части церкви хоронили священнослужителей и членов их семей.

Рис. 137. Усть-ижорское прицерковное кладбище, фото автора

У паперти и вблизи стен храма хоронили знатных и богатых людей села, которые при жизни жертвовали средства на содержание и ремонт церкви, а также на церковную утварь.

В Усть-Ижоре такими состоятельными церковными благотворителями выступали представители семей Захаровых и Кононовых. На кладбище у паперти усть-ижорской церкви располагались их фамильные склепы и сделанные из мрамора надгробные обелиски (рис. 137).

В 1820-е гг. на возвышенном левом берегу Ижоры, в полуверсте от ее устья, было открыто Холерное кладбище (о нем упоминалось ранее). Из документов следует, что еще в 1851 г. на нем была построена деревянная часовня Святого князя Владимира [Гусарова 1989, с. 34]. А в 1889 году по проекту того же М.А. Щурупова на ее месте была сооружена каменная часовня, выдержанная в «романско-византийских формах» (рис. 138, см. с. XV вклейки). Она построена в форме латинского креста, увенчанного граненым барабаном со сферическим куполом [ЦГИА СПб. Ф. 256. Оп. 17. Д. 35; Яковлев 2001, с. 168–169]. Размеры часовни составляли 6 саж. 1,5 арш. на 5 саж. 1,5 арш. [ЦГИА СПб. Ф. 1000. Оп. 1. Д. 7. Л. 54–56]. По своему стилю и оформлению она перекликалась с церковью Александра Невского.

По воспоминаниям старожилов, большие крестные ходы совершались от церкви до Владимирской часовни. Помимо церковных праздников, проводились они и «в память холеры: в Усть-Ижоре 24 июня и 15 июля, а также в Вознесенском 26 июня» [ИСС СПВБ 1883, с. 138]. Обращает на себя внимание то, что одна из этих дат совпадает с днем Невской битвы и, возможно, связана именно с ней. Вероятно, за давностью лет традиция, которая могла возникнуть в петровское время, была забыта и переосмыслена. Посвящение часовни не было случайным, как известно, день сражения – 15 июля – празднуется церковью как день Равноапостольного князя Владимира – крестителя Руси. Причем канонизация его произошла уже после Невской битвы, и есть мнение, что начало его почитания было связано именно с этим событием.