— Прости, — сказала Эсма, поднимаясь. — Я знаю, тебе это безразлично, но я действительно очень сожалею.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга.

— Не могу сказать, что это не имеет значения, — наконец ответила Джина. — Имеет! Ты хочешь выйти за Себастьяна?

Лицо Эсмы выразило отвращение.

— Нц в коем случае! Должно быть, я свихнулась, раз переспала с ним.

Джина опустилась в кресло.

— Все думают, что теперь мы женаты. Значит я следующая, кому предстоит спать с ним.

— Тебя никто не заставляет, — сказала Элен.

— Да, но если я этого не сделаю, погибнет репутация Эсмы. Если хоть кто-нибудь заподозрит, что Себастьян шел именно к ней, ее откажутся принимать в свете.

— Вряд ли репутация Эсмы сейчас незапятнанна, — заметила Элен.

— А мне плевать на это! Я предала тебя, переспав с твоим женихом. Как ты можешь думать о моей репутации?

— Большинство мужей имеют любовниц, — с болью ответила Джина. — Полагаю, что я привыкну к тому, что Себастьяна придется делить с кем-нибудь.

— Боннингтон не из тех… — начала Эсма, но Элен положила руку ей на плечо и спросила:

— А где наш герцог?

— Он в Лондоне и скоро вернется. Он думает, что вечером будет представление «Много шума из ничего». Мы не очень хорошо расстались. Фактически я сказала ему, что собираюсь выйти за Себастьяна. И он не стал возражать, — с несчастным видом прибавила Джина.

— Это моя вина! Я убила Майлза и…

— Глупости, — сказала Элен. — Твой муж умер от сердечного приступа. Леди Троубридж говорит, что у него были на этой неделе два подобных случая. Она уговаривала его послать в Лондон за доктором. Он мог умереть в любой момент. Он плохо себя чувствовал.

— Я не знала. Я, его жена, не знала, что он так болен. — У Эсмы полились слезы. — Никто не верит, что я любила его, но я любила. Он был хорошим, искренним человеком, мне не следовало его отпускать. Надо было остаться с ним, тогда бы мы уже имели детей. Он хотел ребенка. — Эсма зарыдала. — Если бы я не была такой дурой!

Элен похлопала ее по плечу, а Джина взяла за руку. Лицо у подруги распухло от слез, покрылось красными пятнами, так что сейчас она вряд ли оправдывала свою репутацию самой красивой женщины в Лондоне.

— Себастьян должен сказать правду, — заявила она. — Я сама это сделаю, когда появлюсь внизу. Меня совершенно не волнует их мнение. Я собираюсь уехать в поместье.

— И чем будешь там заниматься? — невинно спросила Элен. — Выращивать бобы?

— Я буду в глубоком трауре. Пожалуйста, Джина, передай Себастьяну, чтобы он сказал правду. А я немедленно уеду.

— Свет растерзает тебя. Надо придумать что-нибудь другое, Эсма.

— Ничего тут не придумаешь. Мне плевать на их болтовню. Я никогда в жизни больше не пересплю ни с одним мужчиной. Единственное, чего я хочу, это чтобы меня оставили в покое. Благословляю вас с Себастьяном. И ты должна знать, Джина, я никогда бы этого не сделала, если бы не была уверена, что ты останешься с мужем.

— Но в том-то и дело! — воскликнула Джина. — Я сама не знаю, чего хочу! Сегодня я хочу выйти за Себастьяна, а завтра — остаться с Кэмом.

За дверью послышался шум, и когда Эсма выглянула в коридор, слуги как раз выносили тело ее мужа. Элен встала у нее за спиной.

— Они знают, куда его отправить? — спросила Эсма. — Он собирался уехать в поместье. Майлз хотел уехать домой.

— Еще не время, — успокаивающе ответила Элен. — Пока его оставят в часовне. Карета отправится днем.

— Карета…

— Ты последуешь за каретой мужа. Надеюсь, леди Троубридж уже распорядилась задрапировать ее черным. У тебя есть черный туалет? Я поеду с тобой, если хочешь.

— Ты слишком добра ко мне. — Эсма вернулась в пустую комнату, задев ногой что-то лежащее на полу. «Афродита». Она подняла статуэтку и увидела, что та сбоку треснула. — Извини, я повредила твою «Афродиту». Я разбиваю все, к чему прикасаюсь.

— Хватит! Просто в ней тайник. Я пришла за ней. Мне нужно отдать брату то, что находится внутри.

— Брату?!

Джина заметила удивленные взгляды подруг.

— Да, это мистер Уоппинг, — с неуверенной улыбкой сказала она, беря у Эсмы статуэтку. — Я не говорила вам, что мистер Уоппинг тоже ребенок графини Линьи?

— Мистер Уоппинг твой брат?

Джина вытащила из тайника связку бумаг.

— На самом деле он только мой единоутробный брат. Но здесь одни бумаги, никаких камней.

— Мистер Уоппинг, — повторила Элен. — Твой домашний учитель. Это он дал тебе статуэтку?

— Нет, она посмертный дар графини Линьи, — ответила Джина, разворачивая сверток. — Как странно! — Подруги вопросительно смотрели на нее. — Это же мои письма ей! Вот первое, второе. Последнее я написала перед ее смертью. Почему она мне их вернула?

— Может, она забыла, что письма внутри, — предположила Элен.

— Мистер Уоппинг будет разочарован, он надеялся на изумруды, — сказала Джина.

— Откуда твой учитель… твой брат вообще узнал об «Афродите»?

— Графиня сказала ему, что в статуэтке находится самое дорогое, чем она владела, — ответила Джина, подавив вздох.

Эсма вдруг улыбнулась.

— Самое дорогое, чем она владела, — тихо сказала она, погладив рукой письма. — Как прекрасно!

— Она имела в виду нечто другое.

— Нет, — возразила Элен.

— Тогда почему она не написала мне сама?

— Кто знает? Но твои письма были для нее дороже всего на свете. — Глаза Эсмы опять наполнились слезами.

— Никогда бы не подумала. — Джина посмотрела на «Афродиту». — Я думала, она послала мне статуэтку, решив, что я такая же проститутка, как…

— Графиня послала ее тебе потому, что она прекрасна. Она хотела, чтобы ты знала, как она ценит твои письма, — объяснила Эсма.

— Я считала, что она такая же, как и Кэм, — дрожащим голосом сказала Джина.

— А что с Кэмом? — спросила Элен.

— Он тоже прислал мне нагую статуэтку. Когда мне исполнился двадцать один год. Я получила от него голого купидона. Сначала я обрадовалась, потом разозлилась. Это было так не похоже на меня.

— Полагаю, купидон был прекрасен, не так ли? — вставила Эсма. — Ведь Афродита чудо как хороша.

Подруги смотрели на статуэтку. Богиня стояла, почти закрыв лицо рукой, глядя назад с испугом, стыдом, печалью или любовью. Каждая видела в ней что-то свое.

— Моя жена внизу?