– На вершине… видимо, на вершине лестницы, – предположил он.

– Я всегда считал, что речь идет о вершине горы, но теперь понимаю: отец имел в виду лестницу Иакова.

– Ты нашел то место, где говорится об этой самой лестнице?

– Нашел. Иаков был сыном Исаака и внуком…

– Авраама, – перебил его Филоза. – Иаков – иудейский патриарх, он сражался с ангелом и победил его. Эту битву считают актом отчаянной храбрости. Иаков был очень смелым человеком, победителем, преодолевшим все препятствия.

Илан слушал Филозу и искал в его словах аналогии с историей своей семьи. Он тоже преодолел много препятствий, чтобы оказаться в финале. Почему отец выбрал библейскую символику, когда шифровал карту?

– Расскажи мне о лестнице, – попросил он.

– Иаков пришел в город Харран, заночевал там, и ему приснился знаменитый сон о лестнице с семью ступеньками. Тебе, конечно, известно, что все библейские тексты нуждаются в толковании. Христианская интерпретация истории с лестницей основывается на словах Христа из Евангелия от Иоанна. Если я не ошибаюсь, Иаков видит во сне Христа и воспринимает Его как лестницу, соединяющую Небеса и Землю, Он – Сын Божий и Сын Человеческий. Преодолеть семь ступеней – значит пройти через все промежуточные миры, только так можно попасть на Небо, в рай[32].

– И каждый человек после смерти попадает в чистилище, верно?

– В самом низу лестницы – жизнь на Земле. В середине – чистилище. А на вершине – ад или рай.

Илан долго обдумывал сказанное Филозой. Вспоминал слова, которые разрезанный надвое отец произнес в том странном сне: Это не только морг, но и место перехода. Мы с твоей мамой ждем суда. Ад, рай… Понимаешь, о чем я?

Что общего у этих загадок?

Филоза тронул его за плечо:

– С тобой все в порядке?

– Да… Думаю, да. Знаешь, у меня всегда было особое представление о чистилище.

– И какое же?

– Для меня чистилище – враждебное ледяное место, где люди ждут последнего суда…

Филоза пошел к двери.

– Прими горячий душ и отдохни. Завтра будет тяжелый день.

– Ты прав.

– А я еще раз обойду коридоры и попытаюсь отыскать Ябловски. Если не найду, уйдем без него. Доберемся до города и отправим спасателей или полицию.

– Ладно. Скажи – только не удивляйся, – ты что-нибудь помнишь из школьного курса об аде и чистилище? Кем был Гадес в греческой мифологии?

– Кажется, он как-то связан с адом, – откликнулся Филоза.

– Верно, Гадес – владыка ада, не позволяющий мертвым покидать его царство.

– Вот оно что… – Филоза издал сдавленный смешок. – Получается, мы сейчас в чистилище, по дороге в ад, и Гадес – наш Гадес – не дает нам сбежать. Класс! Тебе и правда нужно отдохнуть.

Он вышел из комнаты, а Илан отправился в душевую и встал под горячую воду. Его не оставляли мысли о большом овальном витраже в приемном покое. Перед глазами стояли искаженные страданием лица Христа и его учеников. Кому пришло в голову украсить портал над входом в психиатрическую клинику витражами с религиозной тематикой? Почему пациентам позволяли рисовать на стенах персонажей дантовского «Ада»? Что побудило отца использовать лестницу Иакова, когда он шифровал карту? Какое отношение имеют религиозные отсылки ко всему происходящему?

Чистилище…

Илан провел под душем много времени, но ответов на свои вопросы так и не нашел.

Выйдя, он встал как вкопанный.

На кафельном полу, свернувшись в клубок, лежал Фредерик Ябловски. Не в белом халате, а в собственной одежде и грубых туристских ботинках.

Пе́ред водолазки был в крови.

И мелких дырочках.

Илан стоял, беспомощно уронив руки, и не понимал, что произошло.

Фредерик Ябловски убит ударами отвертки. Труп положили на пол, пока он был в кабинке.

Дрожа всем телом, с трудом сдерживая рвущийся из горла вопль, он обошел мертвое тело и помчался по коридору, ведущему в жилую зону. Пробежал мимо кухни и чуть не рухнул на пол, увидев на двери Хлоэ черный крест.

То самое распятие без фигурки Христа, которое он подобрал в палате № 27.

Илан ворвался в комнату и бросил взгляд на кровать: черноволосая незнакомка спала, тихонько посапывая. Хлоэ исчезла. Бинты и флаконы с лекарствами валялись на полу.

Здесь была борьба.

Илан вернулся в коридор и обыскал все комнаты, выкрикивая имя Хлоэ. Он задыхался, был на грани обморока, но никого не нашел.

Все просто: Хлоэ забрал Филоза.

Он и есть убийца с отверткой.

Филоза и есть Люка Шардон.

Он уволок очередную жертву в лабиринты про́клятой больницы.

Илан сорвал черный крест с двери и закрылся на ключ. Его душили слезы. Зачем, ну зачем он оставил Хлоэ одну? Почему не уследил, не защитил?

Его обмануло странное поведение Жигакса, манера себя вести, раздвоение личности. Филоза все это время плел у него за спиной зловещую паутину. Он вполне мог убить рыжую кандидатку и занять ее место в команде. Когда все забирали конверты, он подошел к ячейке № 2. Филоза сообщил им об исчезновении Рея Лепренса и заявил, что ничего не слышал, хотя был в комнате по соседству. Илан помнил, о чем спросил Филоза, глядя на висящее над сценой тело Жигакса: «Он что-нибудь сказал, прежде чем упал? Объяснил происходящее?»

Хлоэ никогда ему не доверяла. Она догадывалась, чувствовала!

Илан осел на пол, заливаясь слезами. Филоза забрал из его комнаты распятие, превращенное в надгробный крест, и прикрепил его к двери Хлоэ, значит был в курсе «психиатрического прошлого» девушки, знал, что кто-то мучил ее, хотел свести с ума, принося к дверям квартиры черные кресты. Это подтверждало теорию Илана о том, что все игроки знакомы между собой, что каждого держали в клинике – возможно, в разное время.

Илан отшвырнул крест. Посмотрел на часы. Он был на грани срыва. Новый день начнется через десять часов, и тогда он покинет адскую клинику и вызовет полицию.

22:00.

Нужно как-то пережить десять часов.