— Ты прав, — хмуро кивнула Кэтлин. — Это и в самом деле происходит. И не где-нибудь, а вон там, — и она указала в конец коридора.

Чутье на нечисть, которым обладали Кэтлин и Таниэль, безошибочно повело их в том направлении, где творилось невероятное, неправдоподобное зло.

Они поспешили к вратам в иную вселенную, у которых стояла Тэтч, призывая Глау Меска. Ведьма была своего рода маяком, на свет которого стремились темные боги. Таниэлю казалось, что он чувствует на себе взгляд этих чудовищных сущностей, созданий, которых невозможно ни представить себе, ни описать доступными человечеству средствами. Больше всего на свете ему сейчас хотелось захлопнуть эти врата, ослепить эти глаза, сделать что угодно, только чтобы не быть объектом их пристального мертвящего взгляда.

Они снова услышали звук приближавшихся шагов, но на сей раз даже не попытались спрятаться. И когда в одном из дверных проемов появились две фигуры, облаченные в малиновые рясы, Таниэль и Кэтлин выстрелили, прежде чем те успели даже поднять оружие. Заговорщики упали замертво. Таниэль равнодушно перешагнул через их тела. То же самое сделали и Кэтлин с Элайзабел. Они продолжили свой путь по коридору, мимо роскошно изукрашенных арок и дверных проемов, вперед, к своей цели.

Таниэлю никогда еще не случалось стрелять в людей, за исключением одного-единственного случая несколько лет назад, но тогда он уничтожал не столько человека, сколько чудовище, в которое тот превратился. Оба сегодняшних убийства, однако, не оставили в его душе ни малейших сожалений. Ведь люди, с которыми он сегодня растравился, принадлежали к Братству, а Братство привлекло в Лондон монстров, которые убили сотни или даже тысячи людей. А теперь оно пытается открыть дорогу на Землю величайшему злу, которое в конечном итоге истребит все живое на планете.

На фоне происходящего вопрос жизни и смерти нескольких людей перестал что-либо значить, и Таниэль впервые понял, как тяжело должен был переживать его отец утрату единственного человека, которого он по-настоящему любил, — своей жены, безжалостно умерщвленной на тихом кладбище. Он понял, почему Джедрайя с этого времени так замкнулся в себе. Потому что он ощущал огромную боль, и тяжесть, и печаль — сродни всему тому, что чувствовал сейчас Таниэль. И по сравнению с этим все остальное меркло, тускнело и теряло смысл.

Они поднялись на несколько ступеней и очутились в другом коридоре, ближе к центральной части собора. Здесь навстречу им выскочили еще три члена Братства, и Таниэль, возглавлявший шествие, застрелил их с таким хладнокровием, как если бы палил по жестянкам на кольях забора.

Путь их к главному залу оказался совсем недолог: они находились довольно близко от него уже тогда, когда Таниэля посетило видение.

У следующей лестницы, состоявшей из нескольких узких ступеней, Таниэль сделал Кэтлин и Элайзабел знак остановиться, прижал палец к губам и заглянул за угол и вверх. Он подался назад, а затем одним прыжком преодолел лестничный пролет, мгновенно изготовился к стрельбе и трижды нажал на курок. Тело очередного стража с шумом обрушилось на ступени. Таниэль отступил, дав ему скатиться вниз, и сказал Кэтлин:

— Им нас не остановить. Их не так уж много — тех, кто может позволить себе не участвовать в церемонии.

— Таниэль, — взмолилась Кэтлин, положив ладонь ему на плечо. — Будь осторожен.

Он окинул ее суровым взглядом.

— Не беспокойся. Я знаю, что делаю.

Он легко взбежал вверх по ступеням. Элайзабел и Кэтлин последовали за ним. Путь им преградила деревянная дверь, покрытая черным лаком и испещренная золотыми и красными магическими символами.

Таниэль не раздумывая отворил ее, и все трое потонули в море звуков. Множество голосов читали нараспев какие-то заклинания. Раскатистые согласные и протяжные, гортанные гласные терзали слух. Таниэль, Элайзабел и Кэтлин очутились на балконе над церемониальным залом. Черные перила балкона, вернее, небольшой галереи, были покрыты изящным золотым орнаментом. Центральная часть открывалась в пространство зала, оба торца были задрапированы тяжелыми красными шторами. Галерея напоминала ложу театра, но скамьи и кресла здесь отсутствовали, так что она являла собой скорее смотровую площадку, откуда можно было наблюдать за происходящим внизу. Нигде поблизости не горел свет, и в складках багровых штор сгущались тени, но тем лучше можно было разглядеть участников церемонии внизу, где горело множество свечей, которые заливали зал зловещим кроваво-красным светом.

Зал, как и предсказывал Джек, был невероятных размеров. Узкие окна, метров пятнадцати в высоту и около полуметра в ширину, рассекали стены, словно раны, нанесенные когтями хищника. Над ними, как раз напротив балкона, где остановились Таниэль и его спутницы, было еще одно витражное окно — в форме широкого ромба. Внизу виднелся огромный магический круг из чистого золота, вкрапленного в черные обсидиановые плиты пола. Вокруг него стояли несколько плавильных жаровен, в которых полыхало пламя. Из круга к центральному нефу бежала огненная дорожка, вдоль которой по обеим сторонам застыли члены секты в малиновых рясах и зеркальных масках. У одной из боковых стен зала возвышались несколько деревянных помостов, там стояли пюпитры в виде деревянных горгулий и демонов. На пюпитрах лежали раскрытые фолианты. Один из членов Братства как раз читал нараспев по такой книге, перекрывая монотонное бормотание хора голосов. У противоположной стены помещался алтарь из черного камня с несколькими выдолбленными в его толще кровостоками. Даже в кроваво-красном свете, заливавшем весь зал, можно было без труда разглядеть на этих желобках следы крови.

А посредине магического круга стояла юная девушка, сутулившаяся, как старуха, с раскинутыми в стороны и приподнятыми вверх руками. Она опустила голову и закрыла глаза, словно пытаясь сконцентрироваться на чем-то очень значительном. Ее скрюченные артритом пальцы слегка дрожали.

— Это она, — сказала Кэтлин.

— Вот именно, — отозвался голос у нее за спиной, и в то же мгновение Элайзабел ощутила дуло пистолета, уткнувшееся ей в затылок.

Грегор в который уже раз выглянул в окошко своей кабины, молясь, чтобы его пассажиры поскорей возвратились. Он просидел здесь, сам не свой от страха, уже больше часа. Все это время дирижабль удерживался у земли на якоре, готовый взмыть в небо в любую секунду. Дождь прекратился, молнии сверкали теперь где-то далеко. Сверху пилоту было видно, сколько всякой нечисти, воющей, рычащей, подпрыгивающей в яростном нетерпении собралось у соборной ограды в надежде проникнуть внутрь храма. Монстры жаждали причаститься той великой силы, которая концентрировалась теперь в стенах собора. Их притягивало к ней как магнитом, но через стену, на которую были наложены заклятия, перебраться они не могли. Однако Грегор этого не знал и с ужасом ожидал, что в любую минуту какая-нибудь из этих тварей возьмет да и вскарабкается прямо к нему в кабину по тому самому канату, который был протянут между гондолой дирижабля и прочным деревянным засовом главных ворот. Пилоту казалось, что сердце его вот-вот лопнет от страха и напряжения.