Улицзи посмотрел, что Баошуньгуй внимательно слушает, вздохнул и продолжил:

— Кроме того, ключ в опыте сохранения пастбищ в том, что нельзя слишком истреблять волков. В степи диких животных, уничтожающих траву, слишком много, самые серьёзные вредители — это мыши, дикие зайцы, байбаки и дзерены. Эти все животные являются настоящим бедствием для степи. Если бы не волки, только одни мыши и зайцы за несколько лет перепахали бы всю степь. Но волки контролируют своих врагов, и те не могут развернуться как следует. Если степь сохранена, то её противостояние стихиям тоже велико. Например, снежной буре. Наши пастбища сталкивались с этой стихией достаточно часто, в других коммунах как пройдёт снежная буря, так очень большие потери скота. Но на наших пастбищах потери всегда небольшие, а в чём причина? Потому что здесь большие запасы травы, каждую осень заготавливаем много сена, за эти годы нам добавили сенокосилок, не проходит и месяца, а мы уже заготовили запасы на случай стихийных бедствий. Если пастбища хорошие, то не происходит эрозии почвы, источники и реки не пересыхают, и даже при засухе скот будет иметь воду для питья. Трава хорошая — и скот крепкий, за эти годы у нас не было болезней. Производство повышается, ие сть силы и возможности покупать новое оборудование, рыть колодцы и строить овчарни, лучше противостоять стихиям.

Баошуньгуй кивал:

— Это верно, верно. Сохранение степи — это основа скотоводства, я понимаю… Однако, чтобы, опираясь на волков, сохранять пастбища — этого я не понимаю. Чтобы волки играли такую большую роль?

Улицзи увидел, что Баошуньгуй вроде бы проникся его рассказом, на его лице появилась лёгкая улыбка, и он продолжал:

— Ты действительно не знаешь, что одно семейство мышей за год съедает травы больше, чем взрослая овца, жёлтый суслик осенью таскает траву к себе в нору, делает запасы на зиму. Я осенью раскапывал несколько нор сусликов, так в одной норе — несколько больших охапок сена, да к тому же хорошей травы и семян. У жёлтого суслика способность к размножению самая большая, за год выводит четыре-пять потомств, в каждом потомстве по десять с лишним особей, из одного гнезда за год их становится десять. Ты посчитай, сколько за год прибавляется сусликов и сколько травы они при этом съедают, скольких овец заменяют в этом деле? Дикие зайцы точно так же в году приносят несколько потомств, в одном потомстве — большая куча зайчат. Норы байбаков ты уже видел, байбаки могут перекопать большую гору до пустот внутри. Я примерно подсчитал, сколько все эти грызуны за год съедают травы, получилось в несколько раз больше, чем сто тысяч голов скота со всех наших пастбищ. Наши пастбища большие, площадь их сравнима с площадью уездов центральных районов Китая, а населения мало, едва наберётся тысяча человек. И разве можем мы такими малыми силами бороться со столь большой армией грызунов?

— Однако за этот год я не видел даже нескольких зайцев, кроме большого количества мышей недалеко от управления пастбищ, в других местах я не встречал столько грызунов, однако нор байбаков видел немало. А вот дзеренов очень много, стада больше десяти тысяч голов я видел несколько раз, я ещё подстрелил троих-четверых. Дзерены — действительно настоящее бедствие, сгрызают траву подчисту, прямо больно смотреть, — сказал Баошуньгуй.

— Здесь у нас, в степи Элунь, хорошо, трава высокая и густая, поэтому и грызуны незаметны, ты невнимательно смотрел, поэтому и не видел. Вот когда придёт осень, ты сможешь увидеть, что в степи везде горки и бугорки из травы, это суслики сушат траву, а как высушат, так таскают в норы. Дзеренов нельзя считать самым большим злом, хотя они подчистую съедают траву, но зато не роют нор. А вот жёлтые суслики, дикие зайцы и байбаки — они и поедают траву, и роют норы, и особенно сильно размножаются. Если не будет волков, то не пройдёт и нескольких лет, как они объедят и перекопают степь Элунь и всё превратят в пустыню. Если ты будешь усиленно истреблять волков, через три-пять лет тебя снимут с этой должности.

Баошуньгуй захохотал:

— Я только знаю, что кошки ловят мышей, коршуны ловят мышей, змеи тоже едят мышей, но никогда не слышал, чтобы волки ловили мышей. Даже для собаки ловля мышей — это чуждое занятие, а волк разве будет заниматься такой ерундой? Волки едят овец и лошадей, а мышь, такая мелочь, просто проскочит у него между зубов. И зачем волку ловить их, я вправду не верю.

Улицзи вздохнул:

— Вы, пришедшие из крестьянских районов, действительно не понимаете этого. Если вы не проверите чего-либо, то действительно можете наделать больших ошибок. Я вырос в степи и очень хорошо знаю волков. Волки действительно любят есть всякого рода скот, дзеренов и прочую крупную добычу, но за ними всеми смотрят люди. Если не удаётся поживиться какой-нибудь скотиной, а жизнь надо поддерживать, дзерены бегают быстро, и их нелегко поймать, остаётся только ловить мышей. Раньше в степи бедные люди в тяжёлые годы тоже ели мышей, чтобы не помереть с голоду. Я в детстве был в рабстве, и когда недоедал, то ловил жёлтых сусликов. У степных желтых сусликов жирное мясо, маленький имеет длину двадцать сантиметров, вес — два-три ляна[39], большой — длиной тридцать пять сантиметров, весом примерно полкило, съешь трёх-четырёх — и уже наелся. Если поймаешь больше, то всё не съешь, снимешь шкуры, высушишь мясо на солнце, оно вкусное, да ещё можно сделать запас. Если не веришь, как будет время, я поймаю нескольких, поджарю и дам попробовать. Мясо вкусное, в своё время и Чингисхан ел сусликов.

Баошуньгуй смутился, а Улицзи, не обращая внимания, всё продолжал рассказывать:

— В какой-то год один руководитель приехал с проверкой на погранзаставу, он был из провинции Гуандун. Тогда я как раз был на заставе и беседовал с солдатами о зонной защите, и он спросил меня, вкусны ли степные суслики, я сказал, что да, он как услышал, сразу сказал, что на обед не будет есть ничего другого, а чтобы принесли ему мяса сусликов. Я взял одного бойца из скотоводов, и мы пошли в степь, нашли несколько сусликовых нор, затопили их водой, не прошло и часа, как мы наловили их больше десяти, а как сняли шкурки, там было жирное белое мясо, этот руководитель посмотрел и одобрил. И вот мы втроём поели на обед жареного сусликового мяса, а все остальные смотрели на нас. Тот руководитель сказал, что в степи трава чистая и суслики, которые её едят, тоже чистые, ещё он сказал, что никогда раньше не ел таких вкусных сусликов, их мясо намного вкуснее, чем в провинции Гуандун. Если поехать в Гуандун и там продавать этих сусликов, то сразу возникнет очередь и моментально всё раскупят. Но, к сожалению, Гуандун слишком далеко, на поезде сусликов живыми не довезёшь, а то можно было бы каждый год поставлять из Внутренней Монголии в Гуандун большое количество этих грызунов, это была бы и польза для степи, и денег можно было бы заработать, и поставлять в Гуандун высококачественный продукт питания…

Баошуньгуй засмеялся:

— Интересно, значит, если мы будем продавать сусликов в Гуандун, то доход может быть больше, чем от продажи шерсти и мяса овец. Да, а жёлтых сусликов легко ловить?