Царица альвов резко смолкла, поелику была не в состояние пояснить, что на тот говор Бог Небо всего-навсе отмахнулся, так как считал, что проблемы с сердцем у девочки не столь существенны. Однако то, что хотела скрыть Вещунья Мудрая враз поняла рани и внезапно дюже ретиво сомкнула третий глаз во лбу, словно страшась испепелить свою собеседницу. А миг спустя ее кожа на лице и оголенных руках покрылась сине-зелеными пятнами.

– Ох! – дыхнула она так, точно зарычал гневливый дикий зверь. – Ох! Этот Зиждитель Небо… Жаль, что Господь Перший не установил связь с Родителем… Я б тогда… тогда, – по-видимому, Кали-Даруга должна была тогда получить разрешение от Родителя на испепеление его сына. – Ладно с златцветом решим, – погодя дополнила она. – От тебя же Вещунья Мудрая потребуется всего-навсе Травница… И да вот еще, что, – демоница медлительно отворила третий глаз и необоримо властно сказала, – поколь я отменяю свои требования к белоглазым альвам о недопустимости посещения моего жилища. Не могу, конечно, молвить «добро пожаловать», одначе, вход в мой дом ноне для вас открыт.

Влада поцеловала Небо в щеку, и, поднявшись с его колен, на каковых все то время просидела, спустилась вниз. Вернее ее спустил Зиждитель и поставил на пол. Девочка не торопко направилась к завесе, однако, так и не дойдя до нее, остановилась и медлительно провела носком сандалии по глади пола.

– Что, моя драгость? Что случилось? – бас-баритон Небо, как всегда звучал полный попечения.

– Хотела… спросить, – тихо протянула себе под нос юница, и неспешно, как любил старший Рас, развернулась к нему. – Только ты не серчай на меня.

– Что ты, моя дорогая девочка, – отозвался и вовсе мягко Небо, страшась спугнуть спрос Владелины, и качнул головой, на которой ноне не было венца, отчего по его курчавым, золотым волосам пробежало легкое дуновение, шевельнув там каждую кудерьку. – Я так рад, что ты оправилась от болезни, так рад тебя видеть… Я не позволю себе тебя огорчить. Спрашивай, моя милая.

– Хотела спросить и попросить, – и вовсе чуть слышно произнесла юница и отвела в сторону от лица Бога взгляд, воззрившись на стены и немедля ощутив желание сунуть сквозь ту зеркальность пальцы. – Знаешь дар Стыня кроме тебя, Седми и Дажбы никому не понравился, – пояснила она и провела перстами по камушку в бровке. – Все говорили, тебе нравится и то хорошо, а Воитель и вовсе сделал вид, что не увидел.

– Я им всем сделаю замечание, всем и особенно Воителю, – ласково улыбаясь девушке, дыхнул старший Рас. – Разве можно тебя, наша драгоценность, так огорчать.

– Нет, я не к тому, чтоб ты им делал замечание, – молвила Владелина и сделала несколько степенных шагов в сторону Зиждителя. – Я просто решила теперь попросить, – и взволнованно потерла ладошки, оные в морг вспотели. – Хочу одну вещь, но ежели ты не позволишь… тогда…

– Говори, говори моя любезная, – понудил девочку Небо и вновь качнул головой, отчего днесь замерцали волоски на его голове, в усах и бороде подсвеченные золотым сиянием кожи.

– Ты, видел у Кали кольцо в ноздре, – в конце концов, много бодрее и громче отозвалась Владелина и показала перстом на левую ноздрю. – Хочу такое же… только, чтобы там был вот такой камушек. – Она торопливо вытянула с под рубахи цепочку Златовласа и показала смарагд. – Такой же зеленый, если ты, конечно, разрешишь.

– Колечко… такая мелочь, конечно, разрешу и сам распоряжусь. Поелику в свое время… много, много раньше именно я и подарил Кали-Даруги, таковое колечко. В благодарность, – Бог, начав толкование, нежданно резко прервался, вроде поперхнувшись своей речью. Он вдруг туго вздохнул, и его небесно-голубые очи, как показалось девочке, на малость остекленели. – А ты, молвишь о своем желании Кали-Даруге, – спустя пару минут дополнил Рас, явственно справившись с собственной слабостью, – и она все устроит, – досказал Небо и кожа его лица и вовсе заярилась золотыми переливами, особенно насыщенно смотрящимися на фоне белого сакхи и бело-дымчатой поверхности кресла. – И поверь, моя бесценная, более никто не подумает о своем недовольстве.

Девочка радостно хлопнула в ладоши и неспешно направилась к старшему Расу, на ходу вельми полюбовно сказав:

– Ох, какой ты, Отец… самый лучший.

Бог немедля, стоило юнице подойти к нему, подхватил ее подмышки, и, подняв, прижал к груди. Нежно, полюбовно он облобызал макушку головы Влады и широко просиял улыбкой… Ибо Небо был достаточно привязан… привязан не столько к плоти, сколько к бесценной лучице составляющей ее естество, саму суть… не человеческую, а ноне… сейчас лишь божественную.

В ближайшую неделю, впрочем, девочке не удалось прогуляться по поселению и повидаться с теми, кого она любила и с кем была дружна. Ей даже не удалось узреть Бога Дажбу, хотя Влада знала, что он прибыл в Млечный Путь, нарочно чтобы встретиться с ней. А все потому как в тот же вечер, после возвращения из капища, та самая некумека, кулема и неудаха, как выразилась рани Черных Каликамов, Кудесница Купавая по первому молча выслушавшая от демоницы об ограниченности собственных знаний и умений, принялась ее лечить.

Для того юницу, напоив горькой и единожды жгучей, опалившей не только уста, но и всю глотку, настойкой, уложили в зале на кушетку. И Кудесница Купавая поправила ей на правой ноге четыре сломанных и уже давно сросшихся, но всегда отдающих болью пальца. Тот перелом она получила несколько лет назад, когда вместе с Грабом лезла на дерево. Тогда жаждая обогнать соперника, и первым добраться до воткнутой в ствол древа стрелы, они вдвоем взобрались на ветку. Та нежданно тягостно качнувшись, хрустнула, и обломилась, и оба ученика гомозуля рухнули на оземь. Граб при этом вывихнул правую руку, а Влада сломала пальцы на ноге. Однако Двужил не принимающий никаких стонов и жалоб, враз своим окриком поднял ребят на ноги, повелев добыть стрелу. И если Граб смог, преодолевая боль в руке, то содеять, то девочка просто не сумела, потому как ей не удавалось опереться на опухшую ногу. Пальцы весьма долго заживали и так как Выхованок, не мог вправлять кости, а лишь прикладывал к пальцам травы, и поил свою вскормленницу какими-то отварами, срослись как попало. Нога все время доставляла хлопоты девочке, но она, как правильно отметила рани привыкшая терпеть, никому о том не говорила.

Поправив кости, Кудесница Купавая наложила в том месте вельми твердое, серое вещество, оное плотно обхватило и сами пальцы, и часть стопы так, что ими было неможно пошевелить. А Сандхия и Мина растерли маслом кожу на ноге до колена, пояснив девушке, что таким образом ее не будет беспокоить боль. После того как Кудесница Купавая сопровождаемая поучениями Кали-Даруги о правильности поведения и четком понимании кто есть она, а кто Вещунья Мудрая, ушла, в залу вступила Травница Пречудная. Эта сподвижница пришла осмотреть девочку.

Теперь Владу вновь уложили на кушетку, на правый бок, предварительно сняв рубаху. А Травница Пречудная разместив правую ладонь на ее спине подле лопатки, левую подсунула под грудь и глубоко вздохнув, замерла. Застыла и юница, ибо она знала, что сейчас произойдет, потому как сподвижница царицы проводила такой обряд раньше, по велению Вещуньи Мудрой.