Пусть они исследуют место преступления, а он использует имевшееся у него время наилучшим для всех образом. Пока несовершенное человеческое общество не взяло дело в свои руки. Пока миллионер еще не воспользовался своими связями, чтобы уйти от наказания. Не успел воздействовать соответствующим образом на податливые сочленения системы. Трещина в восприятии зла, о которой он так красиво разглагольствовал, не расколола всю цивилизацию. Злокачественная опухоль коррупции бессильна заразить его, Джереми Мэтсона. Фрэнсису Кеоразу придется во всем сознаться — или исчезнуть.

Пламя одной свечи заколебалось, в вязком бортике вокруг фитиля образовалась выемка, по которой устремился вниз прозрачный воск. Фигура детектива растворилась во тьме за границами тусклого света. Расплавленный воск потек по столу, но с каждой секундой ему было все труднее двигаться дальше. Кровь свечки постепенно отвердевала по мере того, как удалялась от ее сердца. Дневник Джереми Мэтсона лежал чуть в стороне, и теплый ручеек направлялся к нему. В конце концов восковая прожилка застыла в неподвижности, стала совершенно твердой, белой и холодной. Вскоре обе свечи погасли.

«Фрэнсис Кеораз заговорит — или исчезнет. Я оставляю дневник здесь и готовлюсь отправиться в путь. За моей спиной остается безжизненное тело ребенка. Смерти присуща сдержанность, невиданная среди живых. Быть может, после того как я покину это место, смерть сама явится сюда и закроет могилу полой своего плаща, укутает комнату холодным саваном. А обе свечи разом погаснут, как по волшебству».

Этими словами заканчивался дневник. Марион пролистала следующие страницы: ничего нового, только добавленная в самый конец глава о приключениях Азима. Эту часть Марион уже прочитала раньше; изучила, как сшиты листы в тетради, и убедилась, что ничего вроде бы не утрачено, все на месте. Дневник выглядел старым, но совершенно целым.

Странный фильм, который разворачивался перед внутренним взором Марион во время чтения, прервался на полуслове. Череда воображаемых картин из минувшей эпохи завершилась вопросительным знаком: а что дальше? Закрыла книжку в кожаном переплете и некоторое время пристально ее разглядывала. Что дальше — ведь все это не может кончиться вот так. Нет ни выводов, ни эпилога — ничего! Тихий голос внутри нее выступил в роли адвоката дьявола:[85]«Ведь ты читала не просто историю, похожую на все прочие. Ты читала о том, что было на самом деле! А чего ждать от реальности? Здесь не может быть ни идеального порядка, ни четкой структуры. Реальность — это повествование, полное недостатков, пробелов и знаков вопроса. Причем далеко не всегда в конце даются ответы. Истина именно такова — несовершенна и неполна. И никак иначе».

Джереми Мэтсон не смог спасти ребенка. Детектив вступил в схватку с гул, а затем отправился в усадьбу Кеораза. Англичанин не сомневался в виновности богача, на это указывало слишком много отягчающих обстоятельств; их просто невозможно счесть случайным совпадением. И что произошло потом — сознался ли Кеораз? Может быть, и сознался, находясь под прицелом кольта Джереми… Или заговорил, ощущая на себе ошеломленный взгляд жены. Но было ли официально предъявлено обвинение миллионеру Фрэнсису Кеоразу? Или он покончил с собой, отчетливо осознавая, что его ждет? По итогам чтения дневника складывалось впечатление, что имелся и иной вариант развития событий, причем более чем вероятный, несмотря на весь свой драматизм. Джереми навел пистолет на убийцу детей, чтобы заставить его сознаться. Однако ярость и отвращение побудили детектива нажать курок.

Марион громко выругалась: если иметь доступ в интернет, очень быстро отыскала бы в архивах прессы информацию о том, чем кончилось это дело.

Впрочем, есть еще одна проблема. Теперь, прочитав текст до конца, она по-прежнему не понимала, почему некое лицо стремилось любой ценой вернуть себе дневник. Что же делало книгу настолько ценной? Да вроде бы ничего… ничего, кроме правды о давным-давно совершенных убийствах детей. Правды… и признаний человека с израненным сердцем. Джереми открыл свою душу полностью, без остатка. Джереми…

Марион произвела в уме быстрый подсчет. Если он до сих пор жив, ему сейчас должно быть чуть более ста лет. Маловероятно, но все же возможно. Джо и брат Жиль — единственные пожилые мужчины в Мон-Сен-Мишель. Ни один, ни другой не выглядят так, будто им больше ста лет. И все же способна ли она точно определить их возраст? Нет… Кроме того, не следует забывать и сестру Люсию… Иезавель? Нет, ничто в монахине не указывало на ту элегантность и грацию, о которых говорил Джереми. Даже спустя много лет Иезавель не могла утратить их полностью. Лицо сестры Люсии внушало страх, оно было столь же отталкивающее, как и ее характер.

Джереми… Марион все время возвращалась к мыслям о нем. Он обладал удивительным обаянием. Подобно магниту, притягивал ее, так что она готова была видеть его повсюду… А если попробовать взглянуть на это по-другому? Нужно установить личность таинственного преследователя. Какими фактами она располагает? Он прекрасно знает Мон-Сен-Мишель и собственно аббатство. Но это можно сказать обо всех, кто здесь живет. У него есть ключи от всех дверей в монастыре, а также от двери ее дома — точно такая же связка, как у всех членов братии. Следовательно, это кто-то из монахов или монахинь. Но ведь можно сделать дубликат. Что еще ей известно? Он в хорошей физической форме, этот таинственный силуэт, — доказал это, когда Марион за ним гналась. Брат Дамьен — он часто бегает по утрам. Людвиг… этот — бывший регбист. Нельзя забывать о Грегуаре — качает мускулы. Итак, три кандидатуры.

Что еще? Головоломка… Этот человек любит поиграть. В первые же часы ее пребывания здесь прислал ей интеллектуальный вызов. За вторым письмом наверняка последовали бы другие, это понятно. Но тут она обнаружила дневник и вызвала неудовольствие их отправителя. Брат Дамьен — любитель кроссвордов и других интеллектуальных игр. Однако его личность кажется слишком прозрачной, у него как будто нет качеств, нужных для преследователя. Скрывается за маской? Это кажется маловероятным…

Марион никак не удавалось отделаться от подозрений насчет брата Жиля. Слишком хрупок, для того чтобы со всех ног мчаться по аббатству, — нет… А что если они действуют дуэтом? Брат Жиль командует, а брат Дамьен подчиняется его власти и предоставляет свое сильное тело в распоряжение старшего. Эта картина выглядела не слишком правдоподобной. Пожилой монах выглядел слишком большим брюзгой и мракобесом, чтобы ценить интеллектуальные игры и тем более головоломки. Невозможно представить, что он, сидя в своей келье, с удовольствием составлял загадку к прибытию гостьи, чтобы просто приветствовать ее и заодно проверить умственные способности, — это совсем не в его стиле.

Без сомнения, существует прямая связь между одним из действующих лиц дневника Мэтсона и ее преследователем. Иначе последний не пытался бы любой ценой отобрать у нее книгу. Идея дуэта засела у нее в голове. Но это же очевидно, ответ у нее прямо перед носом! Больше она не может отвергать то, что с учетом возможной погрешности могло бы стать единственным ответом на все вопросы. Такая мысль приходила ей в голову уже много дней назад, но она отказывалась верить, что подобное вообще возможно, — ей слишком симпатичен старик. Надо посмотреть правде в лицо! Даже его имя говорит об очевидном… все слишком просто: Джо — это Джереми. А значит, события приобретали совсем другой смысл.