Прошел день, его, закованного в цепи, вывели из подвала и повели наверх двое парней в балахонах. Там они приковали его к стене и заставили выпить горький напиток. Антон не сопротивлялся, он безропотно делал все, что ему говорили. Вскоре его оставили одного. Он немного постоял и почувствовал легкое головокружение, затем вихрь в голове усилился, и он потерял сознание.

– Готов! – произнес Писта, рассматривая висящего на цепях с открытым ртом сквайра. – Большой крепкий парень, но слабак, как и его отец. Тот тоже быстро сдался. Приготовься, Гиозо, скоро начнется оплодотворение. Я чувствую, как зародыш во мне стремится выбраться.

– Я тоже, Писта, это чувствую. – прошептал второй Озаряющий. Они встали напротив Антона и раскрыли рты.

Вдруг изо рта Питы показался черный червяк толщиной в палец. Он, извиваясь во рту выглянул наружу, а затем быстро проскользнул в рот Антону.

Писта закрыл рот и проговорил:

– Мальчик ушел.

И тут же из рта Гиозо показался серый червяк. Он так же быстро проскочил в открытый рот Антона.

Гиозо облегченно закрыл рот.

– Озарение свершилось – удовлетворенно сказал он. – Теперь его надо отпустить. Вывезем к реке. Пусть его подберут нищие.

Писка хмыкнул:

– Через тридцать дней он сам к нам прибежит. – Посмотрел на Антона и, странно улыбаясь, произнес: – Добро пожаловать в семью.

Очнулся Антон на берегу реки. Долго и бездумно лежал на животе. Затем поднялся и, тяжело ступая, направился к воде. Зашел по пояс. Недолго постоял и собрался уже нырнуть, чтобы утопиться.

– Что, совсем плохо? – услышал он женский старческий голос. – Решил покончить счеты с жизнью? Зря…

Антон оглянулся и безжизненным голосом ответил.

– Я не могу жить… Я предатель, – ответил, даже сам не понимая, почему он ведет разговоры с неизвестной ему старухой, стоящей на берегу в каком-то рванье.

– Ха! Предатель. Это как посмотреть. То, что ты хочешь сделать сейчас, – вот настоящее предательство… Я смотрю на тебя и не вижу в тебе ни Света, ни Тьмы. Хочешь, дам тебе совет?

– Говори.

– Пошли со мной в подземелье. Переночуешь, а там, завтра, если не переменишь свое решение, иди и утопись. Меня так же спасли в молодости… Но я не смогла ни нормально жить, ни найти в себе смелости покончить с собой. Теперь каждый вечер прихожу сюда и смотрю на реку. Да… Ты другой. Ты сможешь найти в себе силы пережить свое предательство. Тебя заставили, да?

– Да.

– Понимаю. Еще дам тебе совет. Тот, который не могла исполнить я. Сначала отомсти. А потом, если не сможешь жить как прежде, тогда уйди из жизни. Так легче будет… Ну так ты идешь со мной?

Слова старухи сначала не тронули его. Он просто хотел выговориться, набраться решимости. Но совет отомстить неприятно ударил по ушам, отозвался болью в сердце, пробежал по нервам и вызвал дрожь во всем теле. Он не может отомстить… Но он может умереть…

Антон нагнулся к воде и нырнул. Погреб в глубину и, уже задыхаясь, сделал вдох. В легкие попала вода. Он, стараясь выплыть, судорожно забил руками, задергал ногами и, нащупав дно, встал. Инстинкт самосохранения оказался сильнее желания умереть. Его голова показалась над водой, и он, закашлявшийся, вырвал речную воду. Из его рта вылилась мутная горькая жидкость и выскользнули два обвивающих друг друга червяка. Антон брезгливо махнул рукой, и течение понесло их дальше. Он почувствовал облегчение.

«Глисты», – безразлично подумал он.

– Что, не смог? – спокойно произнесла старуха. – Бывает. Пошли со мной.

Понимая, что сегодня он уже не сможет заставить себя утонуть, Антон обреченно побрел к берегу. Вышел и поплелся следом за старухой.

– Мы живем в пещерах, – поясняла словоохотливая нищенка. До осени. Как начинаются дожди, уходим. Пещеры наполняются водой, но потом, к зиме, снова становятся сухими. Жить можно… Есть хочешь?

– Нет, – покачал головой Антон. – Хочу умереть, но не могу. Поможешь мне?

– Нет, милок. Ты уж как-нибудь сам. Не хочу брать грех на душу.

Пройдя по песчаному берегу реки, удалились от порта и вышли к скале из песчаника. Пошли дальше по колено в воде и обнаружили черный зев грота.

– Дальше будет сухо, – пояснила нищенка.

Вскоре они вышли на сухое пространство, и там, освещая каменный выступ, горел факел, торчащий в расщелине. Несколько бродяг ели нехитрый ужин, разложенный на этом скальном выступе под факелом. Зеленый лук, лепешки и копченое сало.

– Ты кого привела, карга старая? – удивленно воскликнул один из нищих.

– Топиться хотел, – ответила старуха, – я отговорила, сказала, надо подождать до утра.

– Ты что, не знаешь, кто это? – не отставал говорливый бродяга. – Это тот господин, что убил двоих стражей Рассвета на торговой площади.

– На господина он не похож, – отозвалась старуха, разглядывая Антона. – одет в тряпье, что-то ты путаешь, Ферузг.

– Ничего не путаю. Он потом ушел к святилищу Заката, а потом к скупщику ходил, его видел хромой Андульф. Он там рядом сидит, побирается. Говорил, что думал попросить монетку у богача. А когда тот вышел, его по башке Кистень долбанул. Видимо, потом подручные скупщика его обобрали и выбросили к реке.

Слушая нищего, Антон стал вспоминать, что было. Он, действительно, ходил к скупщику за информацией о плотогонах, но почему-то это забыл… А забыл… потому, что его оглушили. Оглушили и сдали Рассветным.

– Здесь еще дед околачивается несколько дней, – продолжил нищий. – Он ходил с ним по рынку. У деда есть монеты.

– С ним? – переспросила старуха. – Ну-ка, Ферузг, сгоняй за этим дедом. Скажи, что нашли его… в общем, опишешь, кого.

– Ага! Я сейчас. Я быстро, – поднялся нищий и исчез в темноте пещеры.

Антон, слушая их, сел на каменный выступ и так и сидел, полностью безучастный.

Он не изменился в лице, даже когда появился Сильтак.

Старый гладиатор кинулся к Антону и припал к ногам.

– Господин! Мне Ферузг, все рассказал. Я вас повсюду искал… искал. А вы, значит… Как вам удалось выбраться от Рассветных?

Антон безучастно посмотрел на своего учителя.

– Это не важно, Сильтак. – тихим безжизненным голосом произнес он. – Я предатель… я не хочу жить… Нет смысла… ничего нет…

– Не спешите, господин… Не надо торопиться сводить счеты с жизнью. Она дается только раз, и это надо ценить. Расскажите, о чем идет речь, может быть, я смогу помочь?

– Помочь? Чем? Я предал друга и Франси. Меня заставили. Пытали… Я… я не смог терпеть боль. Я трус и подлец…

– Чем конкретно вы их предали? Вы о чем вообще?