— Очень скоро, госпожа!

Как только мы вышли из дома и свернули в первый попавшийся узкий и безлюдный проулок, некромант спросил:

— Поручение... не исполнено?

Умный, зараза, сразу понял, к чему я клоню. Теперь нужно оправдываться, но не слишком усердно, чтобы не испортить впечатление от уже разыгранного спектакля:

— И я понимаю, что ничем не смогу заслужить вашего прощения.

Ещё раз склонить голову, всем видом изображая раскаяние и печаль. Подождать, пока собеседник справится с наверняка возникшим чувством недовольства. Ответить на следующий вопрос по возможности правдиво, но к своей выгоде. Три шага к победе. Всего три.

— Что вам помешало?

— Как теперь понимаю, поступок Марека, милорд. Потому что я едва успел добраться до площади и подойти к фонтану, а сделать это было не так просто: народа слишком много, следовательно, и случайных взглядов предостаточно. Но я всё же выбрал момент, намереваясь исполнить порученное мне, и... Появилась стража, меня скрутили и отвели к коменданту города.

Ох, как хочется хоть одним глазком посмотреть на лицо некроманта! Убедиться, что он поверил в только что сочинённую сказку. Но нельзя. Потому что виновато опущенная голова моей маске сейчас выгоднее, чем всё прочее.

— А моё сокровище? Оно попало в руки... — Голос «милорда» предательски дрогнул.

— Нет. Мне удалось уничтожить его прежде, чем кто-либо смог заметить.

Облегчённый выдох. Ладонь некроманта ложится мне на плечо.

— Не переживайте, Рон, вы всё делали как нужно.

— Правда, милорд? — Только теперь поднимаю взгляд.

— Разумеется. — Тёмные глаза смотрят спокойно и дружелюбно. — Я не ожидал, что так скоро появится возможность... Впрочем, вы ещё всё узнаете. Хотя за Марека мне всё же следует извиниться, он не вовремя выполнил приказ.

— Я никого не виню, милорд. Мне обидно, что такое простое дело не было завершено, а вам пришлось покинуть дом и явиться в город, чтобы забрать меня.

Некромант хищно улыбнулся:

— О, небольшая прогулка меня только развеселила!

— Но тот маг, в кабинете, явно был настроен против вас.

— Конечно против! Старина Трэн никак не может забыть одно давнее происшествие...

Глаза становятся всё глубже и глубже. Если поначалу они казались небольшими озёрцами, то каждый новый вдох заставляет их разрастаться, и вот передо мной уже целое зеркало, во весь рост, живое, колеблющееся, как парус на ветру, сотканное из тысяч тончайших нитей, раздвинув которые, можно попасть... В чужую память и чужое прошлое...

...Хорошие свечи. Не коптящие, как в гильдейском приюте, из чистого воска, и фитили не перекрученные. Хорошо живут богатеи, мне бы так... А и буду. Буду жить. Даже если для этого кому-то придётся умереть. Даже если всем придётся. Но сначала... Сначала они будут просить прощение. За всё. За то, что смеялись надо мной. За то, что считают меня слабее. А я вовсе не слабый! Я сильнее многих. Очень многих. Буду. Когда-нибудь.

— Вы уверены, любезный?

— Да, господин барон.

Стучит пальцами по столу. Раздумывает. Думай-думай, старикан! За весть, которую я принёс, ты раскошелишься! Должен. В конце концов, не обеднеешь ведь? А Трэн наконец-то получит по заслугам. Нечего было путаться с баронской женой! Баба ладная, спору нет, я бы и сам на неё залез при случае... Но он всегда успевает первым, сволочь. Всегда. А ещё зовёт себя другом.

— Ваши слова, несомненно, заслуживают внимания.

Да уж конечно заслуживают! Ну, быстрее соображай, старикан! Я не могу ждать долго. Если не успею убраться из города раньше, чем Трэн узнает, кто его сдал... У-у-у, об этом лучше не думать.

— Если желаете, господин барон, я могу оказать необходимые услуги.

— Необходимые?

А он вообще в здоровом уме? Глаза-то мутные, как рассол. Значит, надо убеждать. Вроде бы у меня раньше получалось... Правда, не с богатеями, у которых такие дома, что прямо слюни текут. Никак не получается сосредоточиться...

— Я помогу вашей супруге избавиться от плода.

Молчание. Ох, какое долгое... Ну нельзя же так! Правда, что мне остаётся? Смиренно ждать. Тьфу! Сколько ещё понадобится лизать ноги каждому встречному? Год? Десять лет? Двадцать? Ничего, справлюсь. А потом все будут стоять на коленях передо мной.

— Нет.

Что он сказал?!

— Господин барон, я сделаю всё лучше, чем любая знахарка, и здоровье вашей супруги ничуть не будет затронуто...

— Нет.

С ума сошёл, что ли? Жена прижила ребёнка от сопливого магика — это ли не позор для всего рода?

— Я попрошу вас о другом, любезный. Я слышал, что вы искусны в уходе за больными, посему... Моя супруга очень слаба, и рождение дочери едва не увело их обеих за Порог. Второго ребёнка она не переживёт, если только ей не поможет сведущий человек.

— Но этот ребёнок...

— Я уже слишком стар и не могу надеяться, что обзаведусь наследником. А вы сами подтвердили: родится мальчик, так что... Я желаю, чтобы он родился. Вы останетесь в моём доме, дабы употребить всё доступное вам искусство, пока дело не свершится.

Какое дело?! Я не собираюсь днём и ночью сидеть рядом с будущей роженицей и потакать её капризам! Хотя...

Это время я буду под защитой барона, Трэна наверняка успеют отослать подальше, а там, глядишь, он где-нибудь и сгинет. Нет, ну каков подлец! Ребёночка-то оставил, свою плоть и кровь... Кровь и плоть. Ха! Мы ещё посмотрим, кто будет праздновать победу! Этот ребёнок станет моим, только моим. Моей плотью и кровью. Я знаю, что нужно делать, а времени... О, времени будет предостаточно! Род Талионов не против приблудной крови? Хорошо, пусть так. Но ты, старикан, даже не догадываешься, что твой наследник станет моим. Уж я постараюсь, изо всех невеликих сил...

«Любовь моя, возвращайся!..»

М-м-м? Я и не заметил, как...

«Вошёл в Единение сознаний? Знаю... Впредь постарайся так больше не рисковать, обещаешь?..»

Да, драгоценная, я не ожидал, что... Хотя, всё правильно. Близкое расстояние и физическое соединение — из-за руки, по-прежнему лежащей на моём плече. А ещё врождённая способность второго участника Единения: слишком податливая и услужливая кровь, мигом принявшая ритм моего пульса, потому понадобилось лишь несколько вдохов, чтобы разделить память на двоих.

«Поправляю, он с тобой ничего не делил... Ты ворвался в вихрь его воспоминаний, воспользовавшись счастливой случайностью, и только...»

Ладонь дрогнула, оставила меня в покое и коснулась покрытого испариной лба.