лице висела мина сосредоточенного размышления, висела как нечто постороннее, поскольку создавалось впечатление, что она вот-вот спадёт, и он начнёт всеми командовать и поучать. Даже странно, что не он скандалил и не пытался участвовать в склоке. Звали отставника годами слегка за 50 Сергеем Николаевичем – они все представились, когда молодого человека посадили за стол.

Запечатлев в воображении их общие черты, Аркадий машинально перешёл к одежде. В этом отношении ему самому блеснуть оказалось нечем, толстый хлопковый свитер, элегантно потёртые джинсы и грязные кожаные ботинки прямо-таки кричали о безразличии к собственному внешнему виду, однако парень чуть ли не обиделся, когда заметил, что его собеседники отнеслись к своему нынешнему облику точно так же. Роман Эдуардович, сидевший к нему спиной, и Валера, расположившийся слева, будто братья-близнецы оделись в свитера одинакового фасона, но разного цвета, первый – в тёмно-синий, второй – в красный, горловины коих плотно стягивали их дряхлеющие толстые шеи; оба засучили рукава по локоть. Брюки были разными, Роман Эдуардович демонстрировал стулу дорогие дизайнерские джинсы, Валера – чёрные парадные штаны, дисгармонировавшие с его обликом простого человека. Обувь Аркадий со своего места не разглядел из-за особенности стульев, обтянутых тканью с головы до ног.

Смотря на Леонида, сидевшего справа вполоборота, можно было подумать, что недавно он пришёл с работы и буквально на пару минут присел за стол. На спинке его стула висел серый пиджак и тёмно-серый галстук, рукава светло-серой рубашки, как и у остальных, также были задраны по локоть. Молодой человек усмотрел в том систему и, пока никто на него не глядел, закатал свои. Брюки Леонида в тон пиджаку наполовину прикрывала рубашка, выткнутая из-за пояса, что смотрелось весьма неуважительно, но лишь к незнакомым людям. Он был единственным, чью обувь Аркадий смог разглядеть – чёрные лакированные туфли совсем не по сезону.

Сергей Николаевич полностью скрывался за могучей спиной Романа Эдуардовича, однако парень в суете трапезы у столика с едой смог разглядеть и его. Пожалуй, он смотрелся приличней, чем все прочие, а, главное, к месту. Как и Леонид, отставник оделся в рубашку и закатал рукава по локоть, однако не в классическую, а повседневную, в приятную мелкую зеленовато-синюю клетку с наизнанку простроченными швами, которые создавали впечатление её исключительной прочности. Брюки тоже были в клетку, но крупную серую, ткань слегка поблёскивала под рассеянным светом люминесцентных ламп, а широкий чёрный кожаный пояс венчался серебряной бляхой.

Когда скандал улёгся, Роман Эдуардович пригласил Аркадия за стол между собой и Леонидом.

– Значит так, это карты, – он с хитрой ухмылкой обвёл глазами присутствовавших. То, как явно это было сделано, говорило, что ничего злокозненного в ней нет, лишь попытка пошутить, и попытка неудачная, поскольку никто на его взгляд не отозвался. Пришло время сдавать, и он мастерски перетасовал колоду. – Две вслепую, пять в открытую, торг после каждой сдачи, ставки кратные или ва-банк. Вот тебе фишек на пять тысяч, у нас всё на доверии, расчёт после окончания игры или досрочном выбытии.

– Я знаю правила, – сказал Аркадий, а в голове пронеслось: «Что я здесь делаю?»

Первые три раздачи он пасовал, из-за чего к нему стали присматриваться.

– Кажется, Ромка, ты ввёл в наш местечковый клуб опасного воротилу? – кинул Сергей Николаевич, когда Аркадий спасовал в очередной раз.

– А Гена знает, что ты такой картёжник? – поддел парня Роман Эдуардович.

– Вы меня не собьёте, я знаю, что в этой игре главное психология.

– Никто не собирается тебя сбивать, так они себе щекочут нервы, – вставил Леонид. – Сидят и несколько часов кряду гоняют по столу копейки.

– А я виноват, что мне карта не идёт, а тебе наоборот?

Валера не стал вмешиваться в разговор, на его обширном лбе выступило несколько капель пота, и он выдвинул в центр стола стопку из пяти 25-рублёвых фишек.

– Пас.

– Пас.

– Чёрт возьми, неужели так заметно?!

– Вот об этом я и говорил, – опять нехотя вставил Леонид.

– Ну, молодой человек, сдавайте.

Аркадий неумело перетасовал колоду и кое-как сдал.

– Твой отец тоже с нами пару раз зависал, ещё в молодости. Ты, Лёня, не помнишь, ты тогда под стол пешком ходил. Игрок он, надо сказать, не очень, потому выигрывать у него было одно удовольствие, а вот психолог хороший, сразу просёк, что к чему, из-за чего, наверно, и перестал баловаться. Поднимаю.

– Отвечаю. Высок же был тот стол!

– Ваши 500 и 500 сверху.

– Отвечаю, – в первый раз ввязался Аркадий. Леонид тоже ответил, Валера и Сергей Николаевич сбросили, парень выложил на стол три карты. – Не знал, что он играл.

– Ещё 500. Дети часто идеализируют родителей, что вполне объяснимо, поскольку в семье мы ведём себя совсем не так, как с посторонними. Так и должно быть, вешать сразу и целиком все превратности мира на маленьких человечков было бы жестоко, но потом всё-таки приходится, ради них самих, чтобы они понимали, кто такие и откуда взялись. Главное, сделать это вовремя, чтобы не вызвать отрицания.

Леонид сбросил карты, Аркадий ответил, в игре остались лишь он да Роман Эдуардович. На стол легла ещё одна карта.

– Опять 500.

– Тебя, парень, нам и не хватало, – сказал Сергей Николаевич, стоя у столика с закусками, что-то смачно прожёвывая и глядя с высоты своего роста на зелёное сукно. – Смотри, как Ромка оживился, теперь мы его раскулачим.

– Прости, Сергей Николаевич, но у тебя нос не дорос меня раскулачивать.

Аркадий ответил и выложил последнюю карту.

– Штучку накладываю.

– Ваша 1000 и 2000 сверху, – это были последние фишки Аркадия.

– Отвечаю и искренне надеюсь проиграть, чтобы не прерывать общения. Вскрывайся. Две пары? Гляди-ка, собрал в последний момент. Рискованно играешь, но ты выиграл. – Роман Эдуардович показал свои два туза.

– Вообще-то мог не показывать, – прокомментировал Валера.

– Мог, но вы бы сочли, что я играю в поддавки, а это плохой тон. – И продолжил, сдавая, – впрочем, Гену могла отговорить Анна, я имею в виду игру в карты. Мы собирались в гостях друг у друга. Когда очередь дошла до него, он её не предупредил. Все явились, спокойно расселись и начали играть, твоей матери в квартире не оказалось, но когда она пришла и увидела сцену в зале, дым коромыслом и полдюжины возбуждённых мужиков, позвала его на кухню и закатила тихий скандал. Он вернулся красный и злой, но мы доиграли, а под конец вечера и вовсе о ней забыли, думали, замялось дело.

– Я бы не сказал, что Геннадий Аркадьевич хороший психолог, такие как раз выигрывают, – тонко подметил Валера, ставя фишки на кон в