– Но он же переживает, надо морально поддержать.

После этого вечера члены семьи Безродновых стали реже собираться, а определённое событие окончательно прервало их встречи. В сущности, они были друг другу чужими людьми, лишь формально связанными кровными узами. Хотя более всего из их круга выпадал Аркадий. Отец виделся с дочерью на работе, с женой – дома, а с ним ни у кого не имелось никаких точек пересечения. Света и Оксана тоже редко общались, но в основе их пренебрежения друг другом могло лежать всё что угодно.

Выйдя от отца затемно, но успев решительно отвергнуть предложение Оксаны, сделанное уже в дверях будто между прочим, остаться «сегодня на ночь или, если хочешь, насовсем переехать обратно» молодой человек не спешил возвращаться домой. Пусть его ждала неоконченная картина, но он не считал её веской причиной провести вечер в своей квартире, и сделал то, что давно порывался предпринять, но перед чем бесконечно брезговал. Слова Романа Эдуардовича на поминках о том, что он имеет обыкновение по воскресеньям поигрывать в картишки с друзьями перед тяжёлой трудовой неделей, не выходили у парня из головы. Аркадий позвонил, и был охотно приглашён.

Крепкое серое двухэтажное здание на окраине Москвы, с непропорционально большой неоновой вывеской «Тихая гавань» между первым и вторым этажом, то ли ресторан, то ли клуб, обнесённое трёхметровым забором, но без малейших признаков ворот, встретило молодого человека тяжёлым запахом табака. На стоянке под окнами были цивильно припаркованы автомобили очень разной стоимости, из приоткрытых форточек на первом этаже доносился звон посуды и тихие неспешные разговоры. Дверь оказалась не заперта, но посетителей никто не встречал, прямо за ней располагалась лестница, ведущая на второй этаж, а справа – коридор, в конце которого виднелся закрытый вход в банкетный зал. Рядом с ним стоял парень в чёрных брюках, чёрной жилетке, белой рубашке и чёрной бабочке, он безучастно посмотрел на Аркадия, потом отвернулся и продолжил напряжённо вглядываться в зазоры между патинами на дверном стекле – всё ли в порядке у гостей. Картина весьма сюрреальстичная, по крайней мере, молодому Безроднову она таковой показалась. Он поднялся на второй этаж, прошёл мимо кухни, ни у кого не вызывая никаких вопросов, и очутился у железной двери, в которую надо было звонить – всё это очень подробно описал ему по телефону Роман Эдуардович. В небольшой светлой комнате кроме последнего находилось ещё три человека. Посреди неё стоял массивный дубовый стол, накрытый зелёным сукном, за которым они сидели, у противоположной от двери стены вальяжно растянулся кожаный диван, перед ним – небольшой, но длинный столик, заставленный бутылками и закусками, слева – распахнутое окно за тяжёлыми бардовыми занавесями, справа от двери стоял шкаф для одежды.

Неожиданное прошлое

– Проходи, раздевайся, – сказал Роман Эдуардович, закрыв за Аркадием дверь и вернувшись за игровой стол. – Сейчас мы партейку доиграем, и можешь присоединяться. Садись пока на диван, налей себе колы, – довольно грубо с его стороны.

– Спасибо, обойдусь. Однако, у вас конспирация, – но ответ Романа Эдуардовича он слушать не стал.

Молодой человек опытным взглядом художника внимательно осмотрел интерьер и немного поморщился. Не от грязи, комната оказалась довольно чистой и опрятной, если принять во внимание, что в данном помещении уже 16 часов напролёт находилось четверо мужчин, игравших в карты. Его смутила дисгармония, аляповатость и в то же время предельная утилитарность обстановки, в которой не чувствовалось ни грамма фантазии. Стены явно оштукатурили и покрасили в лёгкий оттенок розово-жёлтого цвета лишь потому, что так проще, а не было задумано, при взгляде на их шероховатую поверхность во рту чувствовалась приторная сладость дешёвого шампанского, стоявшего на столике, бутылка которого ничего не стоит, равно как и не приносит удовольствия. Потолок был навесным, клеёнчатым и белым, чтобы проще отмываться. Выделялась только люстра: её сделали под заказ вкупе с теми, что висели внизу в зале; в четырёх плафонах горели люминесцентные лампочки, чей свет мог бы показаться очень холодным, не будь первые изготовлены из качественного стекла коричневатого оттенка у основания, будто выдавливавшими из себя лучи прямо вверх. Решение неоднозначное, однако среди прочего выделявшееся некоторым благородством. На полу лежал ламинат, протёртый на стыках, в контраст прочим относительно новым предметам интерьера.

Просидев минуты три, несмотря на недавний плотный ужин Аркадий вдруг ощутил лёгкий голод. Перед ним на столике помимо пресловутой колы, двух бутылок шампанского, одна из которых была наполовину почата, а также полупустого графина с водкой из закусок стояло: бутерброды с чёрной икрой, слегка обветрившиеся, но всё ещё не потерявшие аппетитности, бутерброды со сливочным маслом и лососем такой же кондиции, мясная нарезка, еле тёплый шашлык, свежие огурцы и помидоры и лоханка с фруктами, апельсинами, яблоками, бананами и виноградом. Парень оказался в неловкой ситуации: без спроса брать невежливо, а спрашивать о подобных мелочах нелепо, надо ждать либо когда предложат, либо отказаться совсем. Но он пошёл третьим путём.

– Я смотрю, вы много заказали. А меню у кого?

– Брось, угощайся, – ответил ему крепенький лысый толстячок невысокого роста.

Гость тут же схватил бумажную салфетку в левую руку, кусок шашлыка в правую и аккуратно синхронно поднёс их ко рту. Добротно замаринованная и приготовленная свинина даже чуть тёплая не потеряла своих вкусовых качеств, это было хорошее мясо, особенно вкупе со свежим помидором, который отправился вслед за ним. А запивать пришлось действительно паршивой колой, сивушный запах из открытого горлышка бутылки шампанского перебил у Аркадия всякое желание употреблять алкогольные напитки, к тому же он был за рулём.

Во время трапезы молодой человек не следил, что происходило за столом, однако взрыв ругани заставил его приглядеться, среди каких людей он оказался. Упомянутого невысокого лысого толстячка по имени Валера Аркадий, казалось, уже где-то видел, его простецкое лицо с меленькими чертами, будто собранными вокруг мясистого курносого носа, смотрелось очень знакомо. Спорил именно он и спорил с таким же невысоким, аккуратно постриженным господином лет 35, чья физиономия, наоборот, выглядела незапоминающейся по причине широко расставленных, немного косящих глаз. В целом тот производил неприятное впечатление хоть по характеру был добрым и отзывчивым человеком. Звали его Леонид, он являлся заместителем Романа Эдуардовича, а Валера – его другом детства, о чём несложно догадаться, поскольку они были примерно одного возраста. Именно ему принадлежало данное заведение, и Аркадий действительно его встретил на похоронах деда.

С первого взгляда последний из незнакомцев казался интересней двух других. По всему было видно, что он является отставным военным высокого звания. На его до крайности грубом