— Пойдем-ка со мной, Артур Стюарт, — сказал Вандервурт.

— Я чуть руку себе не сжег! — выругался Василек.

— Ты будешь перечислять мне, что вам нужно, только все не выпаливай, а я буду доставать, — объяснил Вандервурт.

Элвин поднял Артура и перенес через стойку, а Вандервурт, приняв мальчика, поставил его на пол.

— Ты, дурак, сам, наверное, положил ее на горячую печь, а теперь ругаешься, — ответил Мартин. — Что, теперь тебе и виски нужно вскипятить, чтобы согреться толком?

Вандервурт увел Артура в заднюю часть магазина. Элвин достал из стоявшего рядом бочонка две печенины и, пододвинув табуретку, устроился поближе к огню.

— Да не клал я ее на печь, — воскликнул Василек.

— Привет, Элвин, как жизнь? — поинтересовался Мартин.

— Нормально, — пожал плечами Элвин. — Хороший денек, самое время посидеть у печки.

— Дурацкий день, — пробормотал Василек. — Всякие чернокожие вокруг бродят, а потом пальцы обжигаешь.

— Зачем в город приехал, Элвин? — продолжал расспросы Мартин. — И как тебя угораздило притащить с собой этого пацана? Или ты купил его у Пег Гестер?

Элвин молча впился в зубами в одну из печенин. Зря он наказал Василька за обидные слова, а уж повторно срываться тем более нельзя. Однажды Элвин уже накликал на себя Рассоздателя тем, что попытался отомстить. Нет, Элвину крайне необходимо научиться сдерживать свой норов, а поэтому он ничего не ответил. Откусив кусок печенины, он принялся жевать.

— Пацан не продается, — заявил Василек. — Это все знают. Я даже слышал, что она пытается дать ему какое-то образование.

— Ну и что? Я свою собаку тоже учу, — ответил Мартин. — Как ты думаешь, этот чернокожий научится хоть чему-нибудь? Ну, там, к примеру, лежать, сидеть, палку приносить?

— У тебя слишком большое преимущество, Марта, — напомнил Василек. — У твоего пса хватает мозгов, чтобы понимать, что он пес, поэтому он и не учится читать. А взять этих безволосых обезьян, они ж считают себя людьми, понимаешь?

Элвин поднялся и подошел к стойке. Вандервурт возвращался, неся полную охапку товаров. Артур брел следом.

— Зайди-ка сюда, Эл, — окликнул Вандервурт. — Выберешь ткань на рубашку Артуру.

— Но я ничего не понимаю в ткани, — развел руками Элвин.

— Зато я понимаю, но не знаю, что нравится старушке Пег Гестер. Так что если ей не понравится то, что ты привезешь домой, виноват будешь ты, а не я.

Элвин сел на стойку и перекинул ноги на другую сторону. Вандервурт отвел его в заднюю половину магазина, и через несколько минут совместными усилиями они выбрали фланель, которая вроде бы и выглядела прилично, и была достаточно крепка, чтобы из ее остатков поставить на штаны добрые заплаты. Когда они вернулись, то обнаружили, что Артур Стюарт стоит у печки, рядом с Васильком и Мартином.

— Как пишется «сассафрас»? — допытывался Василек.

— Сассафрас, — повторил Артур Стюарт точь-в-точь голосом мисс Ларнер. — С-А-С-С-А-Ф-Р-А-С.

— Правильно? — поинтересовался Мартин.

— А черт его знает.

— Не выражайтесь при мальчике, — строго одернул парней Вандервурт.

— Да ладно тебе, — отмахнулся Мартин. — Это наш ручной чернокожий. Ничего мы ему не сделаем.

— Я не чернокожий, — ответил Артур Стюарт. — Я полукровка.

— Эт' точна! — радостно загоготал Василек, так что даже поперхнулся.

Элвин едва сдерживался.

— Еще один такой вопль, и они у меня снег будут жрать! — тихонько пробормотал он, так что услышал его только стоящий рядом Вандервурт.

— Не кипятись, — успокоил Вандервурт. — Вреда-то от них нет никакого.

— Поэтому они до сих пор живы.

И Элвин улыбнулся. Вандервурт ответил ему такой же широкой улыбкой. Василек и Мартин просто забавляются, а поскольку Артуру Стюарту тоже весело, так почему бы не посмеяться?

Мартин снял с полки какую-то склянку и показал Вандервурту.

— Что это за слово? — спросил он.

— Эвкалипт, — ответил Вандервурт.

— Ну-ка, как пишется «евкалипд», полукровка?

— Эвкалипт, — произнес Артур. — Э-В-К-А-Л-И-П-Т.

— Ты только послушай! — воскликнул Василек. — Эта училка не взяла нас в школу, зато мы раздобыли себе ее голос, который повторяет все, что мы говорим.

— Хорошо, тогда скажи нам, как пишется слово «задница»? — продолжал допытываться Мартин.

— Так, парни, вы заходите слишком далеко, — встрял Вандервурт. — Это ж маленький мальчик.

— Я хотел услышать, как это произнесет учительница… — принялся оправдываться Мартин.

— Знаю я, чего ты хочешь, но об этом шепчись где-нибудь за амбаром, а не в моем магазине.

Дверь открылась, и вслед за порывом холодного ветра в лавку ввалился Мок Берри. Вид у него был усталый и окоченевший, что, впрочем, неудивительно.

Парни не обратили на вновь прибывшего никакого внимания.

— За амбаром нет печки, — возразил Василек.

— Да-да, так что помните об этом, когда вздумаете болтать всякую мерзость, — буркнул Вандервурт.

Элвин заметил, как Мок Берри искоса поглядел на теплую печку, однако приблизиться к ней не посмел. Ни один человек в здравом уме и твердой памяти не станет шарахаться в морозный день от теплой печи, но Мок Берри знал, что есть вещи похуже холода. Поэтому он прямиком направился к стойке.

Вандервурт наверняка видел его, но, похоже, вниманием хозяина лавки всецело завладели Мартин и Василек, которые задавали Артуру Стюарту коварные вопросы из области правописания. На Мока Берри Вандервурт даже не оглянулся.

— Сасквахенния, — сказал Василек.

— С-А-С-К-В-А-Х-Е-Н-Н-И-Я, — повторил Артур.

— Могу поспорить, этот пацан выиграет любое соревнование по правописанию, — воскликнул Вандервурт.

— К вам посетитель, — напомнил Элвин.

Вандервурт медленно, очень медленно повернулся и бесстрастно воззрился на Мока Берри. Двигаясь так же неторопливо, хозяин лавки подошел к стойке и встал перед Моком Берри.

— Пожалуйста, мне два фунта муки и двенадцать футов полудюймовой веревки, — сказал Мок.

— Слышали? — громко спросил Василек. — Клянусь чем угодно, он собирается обваляться в муке, а потом повеситься.

— Как пишется «самоубийство»? — обратился к Артуру Мартин.

— С-А-М-О-У-Б-И-Й-С-Т-В-О, — по буквам продиктовал Артур Стюарт.

— В кредит не даем, — процедил Вандервурт.