Моя жизнь разлетелась на куски. Хоть я остался живым, но таким себя не чувствую. Во мне все умерло, только сердце предательски все еще бьется в груди. Я потерял Эмилию, потерял Алана, потеряю отца… Даже предательство Лили сейчас ранит меня.

Мне хочется преодолеть этот круг ада и выбраться живым, что мало вероятно. Скорее всего я спущусь еще ниже, и это растопчет меня в пепел.

Может быть, там нет этих мучительных болезненных спазмов под ребрами?

Я ненавижу эту жизнь. Ненавижу эти апартаменты. Ненавижу фамилию Вуд. Все, что у меня есть — это ничего, в сравнении с тем, что я теряю.

— Поговорим? — раздается голос в углу комнаты.

По телу проносится холодок. Сначала я подумал, что брежу, но отчетливо вижу Спенса, сидящего в кресле.

— Как долго ты здесь?

— Достаточно для того, чтобы проанализировать твое состояние, Джон.

Спенс подвинул кресло ближе к кровати, на которой я лежу звездой.

— И сколько ты еще собираешься разрушать себя? — спросил он, закидывая ногу на ногу.

— Я не оплачивал сеанс психотерапии, — пробубнил я, сердито взглянув на него из-под бровей.

— А я не провожу сеансы вне своего кабинета, — блефует кузен. — На меня это не действует, Джонатан, — хмыкнул он.

Спенсер зачесал прядь светлых волос назад.

— Тогда возьми пистолет в сейфе и пристрели меня.

— Только не надо этой драмы, — психанул Спенс. — Твоя жизнь продолжается, — тише добавил он. — Ты не должен винит себя в выборе Алана.

— Алана пристрелил один из копов…

— Алан сам выбрал свой путь и это от нас не зависело.

— Я мог помочь ему, Спенс.

— Не мог, — он вздохнул, — Алан не хотел, чтобы его спасали. Он вырос с нами. Почти в нашей семье.

— Наша семья убила его.

Спенсер потер переносицу и закрыл глаза. Между нами повисает молчание. Я перевожу взгляд на окно, безучастно наблюдая за небом, затянутым тучами.

— Джонатан, ты не виноват в том, что произошло. Ты был хорошим другом Алану. Я это видел и знаю обо всем, что ты для него делал. И даже это место в Колумбийском он получил благодаря тебе… Да, я знаю об этом, — ответил он на мой немой вопрос.

— Это не искупит разрушенную жизнь семьи Браун.

— Нет, не искупит, но это не твой грех, Джон. Ты не виноват в смерти родителей Алана. Ты не виноват в его смерти. За ошибки и решения Ричарда и Майкла ты не должен нести ответственность. В любом случае мы никогда не узнаем правду.

Я напрягся, но старался не показывать виду. Майкл Вуд все еще живой, и он единственный, кто знает правду о родителях Алана. Знает все, что произошло тогда.

— Может быть ты прав, Спенс.

— Я прав, Джонатан, — ухмыльнувшись, сказал он.

Эти чертовы черты характера — самоуверенность и надменность все-таки передались нам по линии Чейзов.

— Если бы я не был так слеп, то, может быть, заметил что-то в Алане?

— Он хотел отомстить, Джон. Алан жил этим столько лет. Да, твой дед и дядя совершили огромную ошибку, но Ричард хотел все исправить. Он не бросил Алана, старался ему всегда помогать.

— Откуда ты знаешь подробности? — я недоверчиво взглянул на Спенсера. — Я не рассказывал тебе ничего.

— Один из сотрудников ФБР мой старый знакомый, — кузен хитро улыбнулся. — Когда-то мы встретились в клубе, напились в стельку и …

— О, Боже, — я зажмурился, — не продолжай, Спенс.

— Он не хочет об этом вспоминать, поэтому любезно вернул мне долг за мое молчание о его тайном грешке, — он засмеялся. — Прислал мне снимки дела с тем, что успели записать копы.

— Могу я взглянуть на снимки? — во мне проснулись заинтересованность и ликование.

Теперь мне будет точно известно, что знают копы. Возможно, я смогу их обыграть, и тайна Майкла Вуда не всплывет. Есть одно «но» — Лили. Что, если мне договориться с сенатором?

— Я покажу тебе снимки, Джонатан, если ты мне пообещаешь.

Я согласно киваю и по инерции скрещиваю пальцы на правой руке.

— Что не станешь играть в Алана Пинкертона, и продолжишь жить дальше, — озвучил свой ультиматум кузен.

— И как по-твоему мне жить дальше? — с сарказмом спрашиваю его совета. — Сделать вид, что Алан жив, а мой отец не болен?

— Что насчет Эмилии? — перебивает он.

От ее имени во мне заныла каждая клетка в теле. Я много раз за эти часы представлял, как ее встречает Алекс и заключает в свои объятия. Интересно, она отвечает ему тем же? В моей фантазии — да.

— Она в прошлом, Спенс.

— Тогда почему тебе так больно? — он заглянул мне в глаза.

— Лучше бы ты выучился на кого-то другого, — психанул я и подскочил с кровати. — Я пришлю чек за твои услуги.

— Я же сказал, что не работаю вне кабинета. И к тому же ты мой брат, Джонатан, единственный кто знает мои тайны и верно их хранит, — последние слова мы говорим вместе. Это наш детский постулат.

Спенсер поравнялся со мной, устремив взгляд куда-то в даль. Я знаю, что он не отстанет от меня, пока не убедиться в моем душевном равновесии. В этом весь Спенс.

— Я рад, что не ты хотел меня убить, — я первый прервал недолгое молчание.

— Хотя несколько раз у меня было желание, — Спенсер засмеялся, похлопав меня по плечу.

Вздохнув, он продолжил:

— Я также потерял Алана, Джонатан. И также мне тяжело смириться с этим. В деле написано, что он выпустил три пули в тебя. И я поблагодарил Бога, что они так и не попали в цель.

— Сэм успел сбить меня с ног. Но, я могу поклясться, что видел эти чертовы пули в воздухе, летящие в мою сторону.

— И о чем же ты подумал напоследок? — Спенсер пристально посмотрел мне в глаза.

— Будет ли она вспоминать меня?

«В конце концов, любовь —

неплохая причина для того, чтобы все разрушилось»

ЭМИЛИЯ

Воздух наполняется цитрусовым ароматом пены для ванны, а горячая вода окутывает каждый участок моего обнаженного тела. Это был долгий вечер. Тяжелый вечер. Как и все вечера после возвращения из Нью-Йорка. Утром и днем мне удается забыться в повседневной рутине, но вечером… Вечером и ночью я остаюсь один на один со своим разбитым сердцем. Каждый час, каждый день все дальше отдаляют меня от Джонатана. Остаются только воспоминания, в которые тяжело верить.

Прошло почти несколько недель с момента моего приезда домой, а я все больше закрываюсь в себе. Мне хочется быть наедине с собой, постоянно растворяться в мыслях.