Именно этого она и опасалась больше всего – своего внезапного страха, а значит, и поражения.

– Ш-ш-ш… – успокаивающе прошептал Морган, прикоснувшись губами к ее волосам. – Все будет хорошо, – чуть слышно произнес он, сжимая ей руку.

Их взгляды встретились. Лили затаила дыхание, когда другая его рука опустилась ей на бедро. Она вновь попыталась что-то сказать, но он, охваченный желанием, не внимал словам. В следующее мгновение Морган привлек ее к себе и страстно поцеловал.

Их тела соприкоснулись, и Лили задрожала, осознав, что больше не может противиться властному и чувственному призыву. Морган дерзко раздвинул ей губы языком и застонал, когда проник в сочную глубину ее рта.

Он обнимал Лили, прижав к себе с такой страстной силой, что она не могла пошевелить руками, – они оказались словно в ловушке у его груди. Очень осторожно он слегка отстранился и позволил опустить их.

– Коснись меня, – проводя пальцами по нежным бутонам ее груди хрипловатым, низким голосом попросил он. – Прикоснись ко мне.

Она повиновалась. Ее руки пробежали по стальным мускулам его спины, ощущая его мощь и силу, его с трудом сдерживаемую страсть. Он желал ее. Мечтал о ней все это время. Она понимала его чувства, и от сознания того, что Морган продолжает любить ее, сердце Лили переполняла радость.

Но он ждал слишком долго, и теперь не намерен был уступать. Морган провел кончиком языка по краешку ее губ и вновь приник к ней в сладостном и одновременно требовательном поцелуе.

Руки его медленно опустились к ее бедрам, нежно лаская их. Лили казалось, что она вот-вот растает в его объятиях.

– Да, Лили, – тихо сказал он. – Я долго не прикасался к тебе, как обещал. Но я люблю тебя. И несмотря ни на что, мы созданы друг для друга. – Он заглянул в глубину ее синих глаз. – Мы созданы для того, чтобы быть вместе.

Он взял ее за руку и помог спуститься со ступеней веранды. Сердце Лили бешено стучало, когда он повел ее по вымощенной плитами дорожке к флигелю. У самого входа он обернулся и снова посмотрел на нее, а потом, не говоря более ни слова, подхватил ее на руки и внес в комнату.

Она попыталась заставить себя воспротивиться ему, мысленно повторяя, что не должна вести себя как Пурпурная Лили. Но какое значение имели теперь для нее приличия? Ведь он любил ее.

А она любила его.

В том, что это так, Лили не сомневалась. Она любила его всей душой, всем сердцем. Только рядом с ним она ощущала себя сильной и счастливой. Последние десять лет она прожила в аду одиночества, а если быть честной, то следовало признать, что и прежняя ее жизнь была лишь немногим лучше. Ведь даже рядом с Клодом и родителями она чувствовала себя чужой.

Все изменилось, когда в ее судьбу вошел Морган. Он мог раздраженно качать головой, возмущаться ее поступками, но она все равно знала, что его влечет к ней. Независимо от того, что она делала, он любил ее. И это было прекрасно! Сердце Лили переполнил восторг, и она едва сдерживала радостный крик, готовый сорваться с губ.

Свет луны омывал комнату серебром. Морган так и не выпустил ее из своих рук. Продолжая прижимать Лили к себе, он медленно опускал ее вниз, и она плавно скользила вдоль его тела. Когда ее ноги коснулись пола, он спросил низким, полным страсти голосом:

– Ты чувствуешь, Лили? Ты понимаешь, как сильно я хочу тебя?

Молодая женщина ощутила, как напряжена его плоть, и ее щеки запылали румянцем смущения.

– О Боже, как ты целомудренна! – пробормотал Морган. И как только он произнес эти слова, то с удивлением и радостью осознал, что наконец понял эту женщину. Она всегда была чиста и невинна. И дело даже не в том, что до их встречи во флигеле Лили оставалась девственницей. Чистой и невинной была ее душа, а он, хотя и видел это, упорно не желал признавать.

Образы Пурпурной Лили и Лили Блэкмор, попеременно возникавшие в разгоряченном воображении Моргана, тревожили и мучили его сейчас даже больше, чем обычно. Но почему? Со свойственной ему обстоятельностью он попытался найти ответ на этот вопрос, но ему это не удалось. Неожиданно Лили, не отдавая себе отчета в том, что он при этом чувствует, пошевелилась, и его тревожные мысли исчезли так же быстро, как под солнечными лучами тает зимний снег.

Морган застонал, затем выпрямился и, отойдя от Лили, зажег керосиновую лампу. Когда он обернулся, молодая женщина по-прежнему стояла у стола. В руках у нее были его часы.

– Их подарил мне отец.

– Знаю, я видела их той ночью… когда пришла извиниться. Губы Моргана тронула улыбка:

– Мне это известно. Лили встрепенулась:

– Но как ты догадался?

– Просто я всегда могу определить, когда кто-то прикасается к моим вещам.

– Но я едва дотронулась до них!

Она говорила правду, и Морган знал об этом. Долгие годы опасной работы научили его быть осторожным. Проверять свою комнату и свои вещи стало для него почти такой же насущной потребностью, как дышать. И теперь он делал это не задумываясь.

– Не сомневаюсь, – пробормотал он, – но довольно об этом. Было бы куда лучше, если бы ты сейчас прикоснулась ко мне.

От его слов в самой глубине ее естества разгорелось пламя. Когда же он очень медленно повернул ее к себе, она затрепетала:

– Морган!..

Он ничего не ответил, а лишь подошел к ней сзади и привлек к себе.

– Я хочу дотронуться до тебя, – сказал он, и его руки стали ласкать ее сквозь невесомую ткань индийской блузы.

Каждое прикосновение Моргана словно воспламеняло ее его огнем. Но сейчас он вел себя совсем иначе, нежели несколько минут назад на веранде. Тонкая ткань была призрачной преградой между ними, и он, казалось, умышленно не спешил преодолевать ее.

Он прикоснулся губами к ее уху и, по-прежнему не позволяя своим пальцам проникнуть под ее одеяние, стал нашептывать ей удивительные вещи. Он говорил о том, что хотел бы сделать с ней. Сейчас. Немедленно! А потом – снова и снова. Его слова заставили ее залиться румянцем, но одновременно она чувствовала, что желает его так же страстно, как и он ее. Его медлительность будоражила и сводила с ума. Когда Лили поняла, что больше не в силах выдерживать эту сладостную пытку, его рука наконец проникла под блузку и обвила ее талию. Другой рукой Морган стал нежно поглаживать ее грудь.

– Я мечтал о тебе все это время и днем, и ночью, – признался он. Голос его был низким и гортанным.

Одним ловким движением он освободил Лили от тенет ее длинной юбки. За юбкой последовала блуза. Но он все еще не позволял ей повернуться к нему лицом.

– Я мечтал прикоснуться к тебе, – продолжил он шепотом. Его рука опустилась с талии Лили к ее животу, затем скользнула еще ниже. – Я желал почувствовать, что ты тоже хочешь быть со мной.

У Лили перехватило дыхание, когда его рука оказалась между ее бедрами. Движения Моргана были нежными, но требовательными. Она желала его и, стоя перед ним совершенно обнаженной, не могла скрыть этого. Морган застонал от наслаждения, когда его палец осторожно проник в сокровенную глубину и ощутил ее восхитительную влажность.