– Хамло он, – я остановился. – Пусть благодарит, что я сегодня добрый. Да он пес и есть. Ручная собачонка при тебе.

Дубровский закинул ногу на ногу и с прищуром посмотрел на меня.

– Присматриваюсь к тебе, и понять не могу: ты настолько смел или глуп, малыш? Думаешь, за спиной Булгаковых тебе будет все время спокойно? Запомни одну вещь, Волховский: ты не в Роде, и в любой момент тебя могут выбросить на помойку. Не знаю, по каким причинам тебя опекают, но я докопаюсь до истины.

– А тебе зачем? Я тебя чем-то разозлил? Убить хочешь?

– Нет, – усмехнулся Егор. – Ко мне недавно Светка Булгакова подходила, узнавала, нельзя ли тебя взять в техническую группу пилотов. Интересно стало. Ты в самом деле хочешь управлять УПД?

– Хочу, – признался я.

– Я могу поговорить с руководителем секции, и тебя возьмут, – Дубровский с улыбочкой смотрит на меня. Свитские же – как на врага. Дай им приказ, тут же разорвут на мелкие кусочки. – Есть у тебя жилка, Волховский, зубами выгрызешь свое… если дать тебе такую возможность.

– Сам себе противоречишь, – я усмехаюсь.

– Нисколько. Хочу тебя получше узнать. Вдруг подружимся?

– Ты из княжеского рода, а я сирота. У нас не может быть дружбы. Старшие не позволят.

– Ну, я же не буду всю жизнь под крылом родителей жить, – у Дубровского в глазах интерес. – Вдруг да пригодишься. Ты еще не передумал? Пойдешь в команду?

– Передумал, – отвечаю честно. – Буду выступать в индивидуалке.

Свитские откровенно заржали. Кажется, они знали о чем-то больше меня.

– Серьезно? – Дубровский тоже улыбнулся. – А кто будет твоим инструктором? Кого возьмешь в команду? Таких же нахальных пацанов? Самое-то главное забыл сказать! За индивидуальное выступление платят взносы, кстати. Думаешь, Булгаковы выложат за тебя денежку?

– Не переживай, а лучше готовься, – я строю из себя героя, а самому ясно, что, если Кобылкин опоздает с постройкой «скелета» – меня выставят треплом перед всей гимназией. Все остальное – вторично. Будет костюм – вывернусь как-нибудь.

– Тебя размажут в первом же туре, – Егор покачал головой. – Не хочется, чтобы тебя потом в медкапсуле два месяца восстанавливали. Жалко ведь. Индивидуалы – очень опытные пилоты. Кстати, я там тоже выступаю.

– Я знаю. Тогда встретимся на арене?

– Да у него голова отшиблена напрочь, – лениво произнес один из свитских, чернявый парень с аккуратно зализанной назад челкой.

– Зато смелый, – хмыкнул Дубровский. – Ладно, топай отсюда, малыш.

Я махнул рукой на прощание, подавив соблазн показать жест с согнутым локтем и сжатым кулаком. Не стоит дразнить опасного соперника. День какой-то странный. У Рудаковой ко мне интерес проявился; Егор Дубровский ни с того ни с сего решил протекцию устроить. А оно мне надо? После разговора с Олей и Гришкой Булгаковыми я твердо решил освоить УПД на механической основе. Тяжеловато будет, но и я уже не такой рыхлый слабак, кем был полгода назад. В зеркало после болезни погляделся и остался доволен. Похудевший подросток, слегка вытянувшийся, распрямившийся, с крепкими плечами – это был совершенно другой человек. И он мне нравился.

У скамейки возле фонтана я заметил сидящих Свету и Илану. Они, видать, обходной тропкой шли, минуя меня и Дубровского. Оглянулся по сторонам и вцепился в пробегавшего мимо Ваньку Смирнова.

– Дай ножик! – попросил я, зная, что вихрастый всегда носит с собой перочинный складень с перламутровой наборной ручкой.

– Тебе зачем? – цыкнул слюной на асфальт Ванька.

– Яблоко хочу порезать, – я подкинул на руке вытащенный из кармана фрукт.

– Ого, просим, боярин! – нагло произнес Смирнов, с щелчком распрямляя лезвие ножика.

Я молча разделил яблоко на четыре части, одна из которых перешла к Ваньке в качестве приза. Тот удивился, почему-то ожидавший, что я зажилю угощение. Но свою половинку взял и даже поблагодарил.

Подошел к скамейке и без приглашения сел между Иланой и Светой, увидев небольшой зазор. Девчонки молча отодвинулись, и я задобрил их дольками яблока.

– Одному много будет, – пояснил я.

– С чего это ты такой добрый? – подозрительно спросила Света.

– А я разве был злым? – очень пристально смотрю на свою «сестру», отчего она, вдруг смутившись, отвела взгляд. Илана же аккуратно откусила кусочек своими ровными зубками и аппетитно захрустела. У меня рот свело от желания слопать яблоко. – Я самый добрый в мире человек. Никому зла не делаю. В отличии от некоторых.

Девчонки, не сговариваясь, фыркнули. Дурочки. Намека не поняли.

– Кстати, меня Дубровский звал в команду, – сам не зная почему, сказал я.

– Надеюсь, ты не согласился? – напряглась Светлана.

Рудакова с удивлением посмотрела на нее, потом перевела взгляд на меня. Ей казалось, что после таких предложений каждый мальчишка должен с радостным визгом бежать под крылышко «золотого» высокородного.

– Я сказал, что встречусь с ним на арене, – что-то меня сегодня за язык тянет глупости говорить.

– У тебя есть свой «скелет»? – захлопала ресницами Илана. – Ой, как интересно! Покажешь? Пригласишь на тренировку?

– Угомонись, – прошипела Светлана. – Пригласит он, разбежалась!

Время перерыва подходило к концу. Площадка постепенно пустела, многие уже подтягивались к главному входу, образуя бурлящую толпу в ожидании звонка. В этот момент откуда-то вынырнула стайка девушек во главе с Наташей Тучковой. Моя инструкторша, горделиво вышагивая в окружении подруг, демонстрировала всему миру свою осанку и ладную фигурку. Вот вроде бы и платье обыкновенное, ученическое, но сшито таким образом, что показывает все плавные обводы взрослеющей девушки, от которых любому парню гарантированы мучительные переживания.

– Ой, Викеша! – остановилась напротив меня Наташа, откинула косу за спину и заулыбалась. – С выздоровлением!

Девушки по акробатическому братству тоже приветливо замахали руками.

– Привет, девчата! – я не остаюсь в долгу и расплываюсь мягким воском по скамейке. Мои одноклассницы угрожающе молчат. – Какие же вы все красивые!

Танцовщицы заразительно смеются.

– Ты не забывай, сегодня репетиция! – напоминает Тучкова. – Самсон Яковлевич переживает, что тебя так долго не было. Придешь, надеюсь? Не передумал заниматься?

– Приду! – обещаю я. – На коленях приползу, если ноги откажут!

Опять хохочут, и поглядывая на меня, уплывают в синюю даль грациозными лебедями.

Жесткие тычки под ребра с двух сторон выводят меня из мечтательного созерцания. На меня глядят две пары злых глаз. Коалиция начинает действовать. Опять не понимаю логики в поведении одноклассниц. Ведь для одной я всего лишь навязчивое задание по присмотру, а вторая явно не просто так воспылала заботой. Не дурак, понимаю. Кто-то надоумил Рудакову быть ко мне ближе.