Сол засмеялся, испытывая странное чувство растерянности и радости.

– Я говорю серьезно, – сказала Рахиль, Сол поправил очки.

– Не знаю, детка, но думаю, что сделал бы. Я никогда не размышлял на эту тему.

– Ты посещал синагогу в Буссарде?

– После моего бар мицва я там не был ни разу, – ответил Сол, и ему вспомнилось, как почти пятьдесят лет назад его отец взял «Виккен» дяди Ричарда и полетел со своей семьей в столицу, чтобы совершить торжественный ритуал.

– Отец, почему евреи относятся сейчас к этому не так… не так серьезно, как до Хиджры?

Сол развел руками – эти большие сильные руки скорее подошли бы каменщику, чем ученому.

– Хороший вопрос, Рахиль. Кто ж его знает, почему? Может быть, потому, что мечта теперь мертва бесповоротно. Нет больше Израиля. Новый Храм просуществовал совсем недолго – меньше, чем первый и второй. Бог нарушил Свое слово. Он вторично разрушил Землю точно таким же образом, как и в первый раз. И эта Диаспора… она навсегда.

– Но в некоторых местах евреи все же сохраняют свое этническое и религиозное своеобразие, – не уступала дочь.

– Да, конечно. На Хевроне и кое-где на Конкурсе можно встретить целые общины… Хасиды, ортодоксы, хасмониане, если ты говоришь о них… но все это какое-то… вторичное, утрированно живописное… Так, картинки для туристов.

– Нечто вроде тематического парка?

– Вот-вот.

– Ты мог бы отвезти меня завтра в храм Бет-эль? Страйт я одолжу у Хаки.

– Зачем же? – возразил Сол. – Мы воспользуемся ракетопланом колледжа. – Да, – произнес он, помолчав, – я с большим удовольствием отвезу тебя завтра в синагогу.

Под старыми вязами становилось все темнее. Вдоль широкой дороги, которая вела к их дому, зажглись уличные фонари.

– Отец, – сказала Рахиль, – я хочу задать тебе вопрос, который задавала миллион раз с тех пор, как мне исполнилось два года. Ты веришь в Бога?

Сол посерьезнел. У него не было выбора – он и сейчас мог ответить ей лишь так, как отвечал миллион раз до этого.

– Я жду, – сказал он. – Жду, когда поверю.

Диссертация Рахили была посвящена артефактам иных цивилизаций. В течение трех стандартных лет Солу и Саре приходилось довольствоваться случайными визитами дочери, за которыми следовали мультиграммы с различных экзотических планет, не входящих в Сеть, хотя и не очень удаленных от нее. Они прекрасно понимали, что ее исследования вскоре потребуют от нее более длительных отлучек в отдаленные миры за пределами Сети, где временной сдвиг съедает жизни и память тех, кто остался позади.

– Что это за планета такая, Гиперион? – спросила Сара у дочери, собиравшейся в очередную экспедицию. – Звучит как название какой-нибудь модной новинки для домашнего хозяйства.

– Это замечательное место, мама. Там обнаружено больше следов чужого разума, чем где-либо еще, за исключением Армагаста.

– А почему ты не хочешь на Армагаст? – поинтересовалась мать. – До него от Сети всего лишь несколько месяцев. Работать, так уж в самом интересном месте.

– Гиперион пока еще не превратился в парк для экскурсий, – ответила Рахиль. – Хотя и там туристы становятся серьезной проблемой. Люди с деньгами сейчас очень охотно путешествуют за пределами Сети.

Сол почувствовал, что голос его не слушается.

– И куда вы собираетесь, в лабиринт или к месту, которое называют Гробницами Времени?

– К Гробницам Времени, отец. Я буду работать с доктором Мелио Арундесом, он знает о Гробницах Времени больше всех.

– А это не опасно? – спросил Сол, стараясь изо всех сил, чтобы его голос звучал естественно.

Рахиль улыбнулась.

– Ты вспомнил легенду о Шрайке? Не волнуйся, папа. Вот уже два века как эта пресловутая легенда никого не беспокоила.

– Но я читал, что во время второй колонизации… – начал Сол.

– Да, я тоже видела эти документы, папа. Но ведь они не знали тогда о гигантских скальных угрях, которые приползали в долину охотиться. Несколько человек пропали, а остальные подняли панику. Ты ведь знаешь, как рождаются легенды. К тому же охотники давно перебили всех угрей.

– Космические корабли там не садятся, – не сдавался Сол. – Тебе придется добираться до Гробниц Времени по воде. Или пешком. Или на какой-нибудь колымаге.

Рахиль рассмеялась.

– В старину люди, летавшие туда, недооценивали воздействие антиэнтропийных полей на аппаратуру, и из-за этого произошло несколько аварий. Но сейчас туда летают дирижабли. А к северу от гор построили большой отель под названием «Башня Хроноса», и каждый год там останавливаются сотни туристов.

– Ты тоже в нем остановишься? – спросила Сара.

– На какое-то время. Мама, это будет такая замечательная экспедиция!

– Надеюсь, не чересчур, – сказала Сара, и все улыбнулись.

В течение четырех лет, пока Рахиль была в пути (для нее – несколько недель криогенной фуги), Сол безумно скучал по ней, гораздо сильнее, чем если бы она безвылазно просидела, не давая о себе знать, в каком-нибудь глухом уголке Сети. Сама мысль о том, что дочь удаляется от него со скоростью, превышающей скорость света, укрытая непроницаемым квантовым коконом поля Хоукинга, представлялась ему противоестественной и зловещей.

Они с женой продолжали работать. Сара оставила музыкальную критику и погрузилась в проблемы планетарной экологии. Для Сола эти годы оказались одними из самых насыщенных в жизни. Были опубликованы вторая и третья его книги, и вторая – «Поворотные пункты морали» – вызвала к автору такой интерес, что его буквально засыпали приглашениями на всевозможные конференции и симпозиумы в разных мирах. Пару раз он летал на них один, потом с Сарой, но хотя путешествия всегда казались им чем-то очень романтичным, знакомство с непривычными кушаньями, иной силой тяжести и светом чужих солнц быстро отрезвило их, и Сол все чаще участвовал в этих конференциях (если не удавалось отвертеться), не выходя из дома и не отрываясь от изучения материалов для новой книги, – посредством интерактивной голографической станции колледжа.

Прошло почти пять лет с того дня, как Рахиль отправилась в экспедицию, когда Сол увидел сон, изменивший всю его жизнь.

Солу приснилось, что он бродит по какому-то огромному зданию с колоннами, похожими на секвойи, и потолком таким высоким, что его нельзя разглядеть, но сквозь который сверху падали столбы красного света. Временами в полумраке что-то смутно мелькало – то слева, то справа от него; один раз он различил две каменные ноги, вздымавшиеся в темноте подобно башням, в другой раз заметил нечто похожее на хрустального скарабея, кружившего над ним; внутренности насекомого горели холодным огнем.

Наконец Сол остановился передохнуть. Откуда-то сзади доносились гул и треск, словно отголоски гигантского пожара, пожиравшего целые города и леса. А впереди, там, куда он направлялся, пылали два багровых овала.