— Что бы ни случилось, ты знаешь — я с тобой, — успокаивает меня Клео.

— Спасибо, солнце! — Мне не нравится ее зловещий тон, но тут и вправду трудно ожидать счастливого конца — для нас с Люка не может быть легкого пути друг к другу.

— И если я могу высказать одно пожелание…

— Да?

— Придержи Тайлера про запас.

Я закатываю глаза.

— Клео!

— Ты можешь перехватить его. пока он не уехал?

— Ким! — В разговор вмешивается мужской голос.

— Тайлер? — я ахаю от удивления.

Откуда он взялся? Он слышал что-нибудь?

— Как раз собираюсь на такси в порт. — говорит он и показывает в сторону водителя, который укладывает чемоданы в багажник. — Что ты здесь делаешь? Твоя мать сказала, что ты на футбольном матче.

— Я… Я…

— Прости, я мешаю тебе разговаривать по телефону? — спрашивает он, заметив у меня в руке трубку.

— М-м… — Я пытаюсь построить предложение, но не могу подобрать слов. Если вчера у него сложилось хорошее впечатление о моем остроумии, сегодня я разрушу его до основания. — Я просто…

Таксист нажимает на гудок.

— Мне пора, но я рад, что увидел тебя. Я хотел отдать тебе во это. — Он протягивает мне маленький сверточек.

— Что это? — спрашиваю я.

— Подарок, — улыбается Тайлер и легко целует меня в губы. — До свидания.

— Он что, поцеловал тебя? — визжит Клео.

Я зажимаю трубку рукой и смотрю ему вслед. Тайлер садится в машину, оборачивается и машет на прощание рукой.

— Ким! Ким! Ты где! — Голос Клео пробивается сквозь мои сжатые пальцы.

— О боже! — выдыхаю я. чувствуя себя пойманной врасплох.

— Что он тебе подарил?

— Погоди, я открою. — Я прижимаю трубку плечом к уху. разворачиваю бумагу и открываю оказавшуюся внутри свертка коробочку.

На темно-синем бархате пристроилась пара жемчужных сережек-гвоздиков, инкрустированных россыпью малюсеньких бриллиантов в форме пяти континентов.

Я ошеломлена и чувствую себя немного виноватой. Может, я слишком пренебрежительно обошлась с Тайлером? Он был так настойчив, но что я могла сделать? Он ни в какое сравнение не идет с Люка.

Я описываю Клео сережки. — Так, все! Я еду в Италию. Здесь ничегоподобного никогда не случается.

Как бы я хотела, чтобы Клео отпросилась с работы и приехала на Капри. Но пока Гарет не придет за своими фотографиями, ее не уломать.

— Мне пора, — с сожалением говорю я. — Автобус пришел.

— Держи меня в курсе, — отвечает Клео и добавляет: — Подумать только, когда ты наконец сюда вернешься, тебе столько всего придется наверстывать — «Элли Макбил», «Западное крыло», «Домашний фронт», «Холлиоакс», «Десятка лучших сестер на ТВ», «Звезды и их неудачные прически».[92]Я все это записала, а кроме того, был еще один триллер с Кэролайн Квентин…

Я сижу в автобусе, который направляется к Капри-Таун, и перед моим мысленным взором проносятся образы телевизионных программ. И это все, что я там оставила? Программы о чужой жизни, чужих взаимоотношениях, чужих прическах? Пара. сидящая впереди меня, обсуждает путешествие в Помпеи.

— Все они шли куда-то по делам и вдруг застыли на века, как замороженные. — говорит женщина.

Я представляю себя дома, в Кардиффе, — если бы произошло извержение вулкана, я бы до скончания времен застыла на диване, с пультиком в одной руке и журналом «Хит» в другой. От этой мысли я начинаю задыхаться. Я выглядываю в открытое окно и жадно хватаю ртом воздух. Автобус поворачивает, и передо мной открывается весь Капри. Как я могу покинуть это великолепие?

Я не хочу возвращаться.

Никогда.

— Как игра? — спрашивает мама, когда мы встречаемся с ней в нашей комнате в отеле.

— Ничья. Два-два, — отвечаю я отвернувшись, чтобы она не увидела моего лица.

— Интересно. Люка сказал, они победили. — Мама выглядит озадаченной.

— Может быть. У них здесь ничью считают победой, — выдаю я.

— Он сказал, что счет был три-один. Я прикусываю губу.

— А знаешь, что еще интереснее?

— Что? — Я украдкой смотрю на маму.

— Таня сказала, что они проиграли пять-два. Я холодею.

— Таня?

— Да, она зашла в магазин около половины пятого.

— Вот как…

— Она сказала, что не видела тебя на стадионе. Сердце выпрыгивает из груди.

— Ну. я…

— И, судя по выражению лица Люка, его там тоже не было.

Я в ужасе смотрю на маму широко открытыми глазами.

— Нет, я не поймала его на этом. Я нервно перевожу дух.

— Ты из-за него хочешь остаться?

— Что ты имеешь в виду?

— Ким. все нормально — ведь мне не к лицу читать тебе морали, правда?

Она права, но все-таки…

— Не нужно никаких признаний. — говорит мама, открывая шкаф, чтобы подобрать одежду на вечер. — Не понимаю, как я раньше не заметила. Бедняга Тайлер — у него не было никаких шансов.

Я сажусь на кровать и пытаюсь собраться с мыслями. Мне хочется кричать «Это не то, что ты думаешь!» или «Между нами происходит нечто совершенно особенное!», но все это звучит так избито.

— Только подумай хорошенько, прежде чем увязнуть в этой истории. — говорит мама и исчезает в ванной в облаке душистого пара.

Я никогда раньше не обсуждала с мамой интимные подробности моей личной жизни. (Когда я говорю «интимные подробности», я имею в виду эмоциональные взлеты и падения, а не физический аспект. Это-то никогда не станет предметом дискуссии.) Поэтому, когда мы садимся ужинать и я замечаю, что мне трудно не говорить с ней о Люка, я понимаю, что что-то изменилось. Впервые я хочу, чтобы она посоветовала мне. как пересилить то. через что мне приходится проходить. Я говорю себе, что было бы глупо не воспользоваться житейской мудростью матери, учитывая ее опыт в подобных делах, и — когда приносят второе — я решаюсь затронуть эту тему.

— Как ты думаешь, если ты и вправду останешься в магазине, ты и дальше будешь работать с Люка? — спрашиваю я. нарезая эскалоп.

— Не вижу причины что-то менять, — пожимает плечами мама. — Мы неплохо сработались.

Я отпиваю вина.

— Надеюсь, я не заставила тебя почувствовать неловкость — ну, зная…

— Нет, совсем нет. — Мама качает головой.